– Давайте кончать с делом, – сурово предложила Анджела. На левой стороне ее лица появилась царапина. Подвинув кресло к связанному ангелу, она положила блокнот на колени и постучала ручкой по листу бумаги. Под ровный ритм металлического скрипа пружины исследовательница проговорила: – Допрос самца нефилима, тысяча девятьсот восемьдесят четвертый год, Монпарнас, Париж.
Анджела посмотрела на Луку, словно проверяя, продолжает ли он снимать, a затем снова повернулась к ангелу.
– Существо было поймано на улице Риволи примерно в полвторого ночи; ему была произведена инъекция кетамина по дороге к нашему помещению на Монпарнасе. Предварительное наблюдение указывает на то, что созданию от двух до трех сотен лет и оно обладает всеми характеристиками нефилима. Первоначальные попытки разговорить ангела окончились безрезультатно. Он не идет на контакт.
Анджела посмотрела на монстра, и Лука направил на пленника камеру. Тот глядел сузившимися глазами. Лицо твари раскраснелось от гнева, a дыхание – благодаря стягивавшим грудь веревкам или ярости – сделалось надсадным и отрывистым. Под кожей змеились вены, грозя лопнуть от перенапряжения.
Скользнув по нему холодным, лишенным всякого интереса взглядом, Анджела проговорила:
– Значит, начинаем. Ты готов?
Ноздри существа гневно расширились, показывая боевой настрой, подобающий рангу и происхождению нефилима. Верлену была знакома эта ярость падшего ангела. И хотя мужчина много лет не перечитывал Мильтона, он не мог не вспомнить о Люцифере – ярчайшей звезде небесной, ниспавшей в недра земные, погубленной красотой и гордыней.
– Говори, тварь, – произнес Владимир, становясь позади пленника и затягивая путы.
Закрыв глаза, создание легким, певучим, характерным для ангелов голосом произнесло:
– Если б слова могли охранять, то голос мой выступил бы на мою защиту.
– Загадки никуда нас не приведут, – сказал Владимир.
– Тогда и я помолчу какое-то время, – ответила тварь.
Глянув на ангела, Владимир коротким движением ударил его по лицу. Струйка голубой крови выступила на губах, потекла по подбородку, спустилась на грудь. Ангел улыбнулся. Злая, дьявольская улыбка, полная высокомерия.
– Вы и в самом деле считаете боль эффективным средством? Я прошел через такие муки, какие вы даже вообразить не сможете.
Женщина встала, положила блокнот и ручку на кресло, скрестила руки на груди и обратилась к Луке:
– Думаю, он станет более сговорчивым, если я сама буду говорить с ним.
