— Ну и славно, — сказал Клэнси и бросил трубку на рычаг.
Он поглядел в окно, разочарованный неудачей Капроски. Его взгляд привлекла бельевая веревка. Однажды эта веревка болталась пустая, и ему ужасно захотелось припомнить, когда это было. На Рождество? На Новый год? В день святого Патрика? Он вернулся к своему рапорту, так и не найдя ответа. «И как это только, — вдруг подумал он при виде исписанных страничек, — полицейские участки умудрялись функционировать до изобретения пишущих машинок, без карандашей, без ручек? Особенно без шариковых ручек. Или, может быть, до той поры, как изобрели служебные рапорты, и не надо было исписывать горы бумаги синими, фиолетовыми, красными и черными чернилами, у полицейских оставалось больше времени для поимки преступников? Возможно ли такое? Не имея под рукой шкафов с документацией, ротапринта, шариковой ручки? Да и мусорной корзины?»
Весьма маловероятно. Весьма. Он снова оттолкнул странички рапорта — на этот раз решительно. Вот посплю вволю, плотно поем, тогда и вернусь к этой писанине, пообещал он самому себе и задумался. События, которые он излагал в этом рапорте, произошли менее тридцати шести часов назад, а их подробности уже начали таять в памяти. Может, все-таки рапорты играют свою существенную роль в жизни, согласился он. А может, крепкий ночной сон — вот единственный ответ…
Зазвонил телефон. Он перестал мечтать о мягкой, теплой постели, вернулся в свой обшарпанный кабинет и, тяжко вздохнув, снял трубку.
— Да?
— Лейтенант! Опять Капроски!
— Соедини!
В ожидании он вытащил помятую пачку сигарет, достал последнюю, сунул в рот и закурил. Скомкал пустую пачку и отправил ее в мусорную корзину.
В трубке зазвучал голос Капроски, в котором слышалось плохо скрываемое ликование.
— Лейтенант? Ну, кажется, нам попалась рыбка. Я из того же места, откуда только что звонил. Турбюро «Карпентерс» на углу Бродвея и Сто восьмой. Твоя догадка сработала. Слушай: у этого Пита Росси настоящее имя не Порфирио ли?
— Точно, — сказал Клэнси, вспомнив. — Но все его зовут Пит. Ну так что?
— А то, что когда ты предложил еще проверить имя «Росси», — торжествующе продолжал Капроски, — я решил, а почему бы не начать прямо отсюда. И узнал, что они сделали бронь на имя Порфирио Росси и уже доставили билеты.
Клэнси сощурился.
— Один или два билета?
— Один.
— Куда?
У Капроски упал голос.
— Вот тут загвоздка, лейтенант. Билет не на теплоход. На самолет. И не в Европу, а в Калифорнию. В Лос-Анджелес.
