Бусыгин одет в меховой комбинезон, в теплую меховую шапку, подшлемник, закрывающий почти все лицо, на ногах — унты. Тепло и удобно. И машины отрегулированы прекрасно.
Но очень скоро начались «северные фокусы». Казалось бы, тихо и спокойно вокруг, природа вся будто замерла, недвижим скованный холодом воздух. И вдруг — поземка. Все вокруг приходит в движение, видимости никакой, стелющаяся снежная пелена закрывает все — и дорогу, и горизонт, даже в нескольких метрах ничего не видать. Ориентировка полностью потеряна. Стой и жди в белой мгле. И не рыпайся.
Приходит к машине Бусыгина весь облепленный снегом посыльный. Влез в машину, с облегчением снял подшлемник, еле отдышался.
— Иди, — еле выговорил.
— Куда?
— К Калинину.
Бусыгин брел вслепую, наугад, утопая в снегу, закрывая обожженное ветром лицо.
Калинин встревожен, ожесточенно посасывает пустой мундштук.
Положение серьезное: три машины ушли вперед, связь с ними потеряна, от них никаких вестей.
— Посоветуемся: как быть?
— Искать.
— Где искать? В этой кутерьме искать бесполезно, сами заблудимся. Еще раньше всем было сказано твердо и категорически: во время поземки стой и жди. Терпи и жди. Капризы природы побеждает не бесстрашие, а терпение. Над бесшабашными Север зло посмеяться может. Крайний Север уважает мудрость, предусмотрительность и терпение. Не послушались, и теперь шастают по белому свету в поисках дороги…
— А может, стоят где-нибудь метрах в ста от основной колонны и ждут?
— Может быть.
— Ну да! Будут они ждать, как же. Задали загадку.
Калинин решает:
— Попробуем поискать.
— Как?
— Соберем со всех машин капроновый шнур, сделаем связку и будем ходить по радиусу, все время увеличивая его до предела. Авось наткнемся.
— Хорошенькое дело: ищи иголку в стоге сена.
— Другого выхода пока нет.
Начали искать. Ходили по кругу, как привязанные, как слепые. Сколько кружила поземка, столько и брели, осыпая проклятиями север, неразумных водителей машин, которым захотелось искусить судьбу. А теперь вот бреди, мерзни, коченей, выбивайся из сил. Но ищи. Бездействовать нельзя, преступно.
Затянув ремешки на унтах, обмотавшись шарфом, Бусыгин бредет по снегу. Сквозь защитные очки ничего не видно. Крепко держится за шнур: не дай бог оторвешься от шнура — все, пропал. Метель изматывает силы, изнуряет. Безмолвие такое, что, кажется, ощущаешь его каждой частицей тела. Страшное и непривычное безмолвие. Метель все закрывает, небо сливается со снежным полем. Можешь стоять рядом с машиной и не видеть ее: она тоже сливается с пургой.
