Церемония была чисто британской и очень грустной. Вдоль борта, под проливным дождем, стояли шеренги сдержанных, дисциплинированных мужчин и женщин, а тело Картона покрывал флаг Морской империи. Священник прочитал заупокойную молитву, провожающие спели гимн, и тело скользнуло в бушующие волны. Глядя на этот смиренный обряд, Ева исступленно разрыдалась и почувствовала, что в ней оборвалась какая-то до предела натянутая струна. Теперь ей действительно было все равно. Она с горячностью поддержала Баттеруорта, когда он предложил выпить у них в каюте шампанского. Ее настроение тревожило Адриана: обычно она почти не пила, и он не знал, как ему сейчас поступить. В ответ на его вопрос, не хочется ли ей спать, она просто рассмеялась, а присланное врачом лекарство так и осталось нетронутым. Делая вид, что слушает банальности нескольких Стэкомбов, он незаметно наблюдал за ней и с досадливым изумлением обнаружил, что Баттеруорту она отвечает по-дружески, почти нежно, – в отместку, как он решил, за его внимание к мисс Д’Амидо.
По каюте слоились полосы табачного дыма, ни на секунду не умолкали голоса гостей, и Адриан, вынужденный сидеть без дела в ожидании перелома погоды, начинал нервничать. Их путешествие продолжалось всего четыре дня – и они казались годами.
Два Стэкомба в конце концов ушли, но Баттеруорт остался. Ева уговаривала его принести еще одну бутылку шампанского.
– Мы уже достаточно выпили, – твердо сказал Адриан. – Тебе необходимо поспать.
– Я не хочу спать! – капризно выкрикнула Ева. – Ты уже окончательно взбесился. Тебе, значит, можно напропалую флиртовать, а когда я встретила человека, который… который мне симпатичен, ты хочешь запереть меня в каюте.
– У тебя истерика.
– Наоборот, я пришла наконец в нормальное состояние.
– Мне кажется, вам лучше уйти, Баттеруорт, – сказал Адриан. – Ева немного не в себе.
– Никуда он не пойдет. Я не хочу, чтобы он уходил. – Она пылко сжала руку Баттеруорта. – Только он один и отнесся ко мне по-человечески.
– Вам лучше уйти, Баттеруорт, – повторил Адриан.
Во взгляде Баттеруорта отразилась нерешительность.
– По-моему, вы несправедливы к жене, – отважился возразить он.
– Моя жена не в себе.
– Это еще не значит, что ее надо терроризировать.
Адриан потерял терпение.
– Проваливайте отсюда! – рявкнул он.
Несколько секунд мужчины молча смотрели друг на друга. Потом Баттеруорт повернулся к Еве и, сказав: «Я загляну попозже», – вышел.
– Ева, опомнись, – проговорил Адриан, когда дверь захлопнулась.
