Слезая с кресла, Вероника попыталась улыбнуться, но улыбки не получилось. Она увидела, как переглянулись две девушки, заметила, как кривятся в сдерживаемой усмешке губы Марджори, каким холодом обдают ее глаза Уоррена.
– Видите, – слова ее падали в неловкую тишину, – я не отступилась.
– Да, не отступилась, – согласился Уоррен.
– Ну и как, нравится вам?
В ответ послышалось два-три не слишком искренних «еще бы, снова наступила неловкая тишина, затем Марджори по-змеиному стремительно обернулась к Уоррену.
– Ты меня подвезешь? – спросила она. – Мне до ужина непременно надо забрать платье из чистки. Роберта едет прямо домой и развезет остальных.
Уоррен отсутствующим взглядом смотрел в окно. Потом глаза его на какой-то миг холодно остановились на Веронике и лишь затем обратились на Марджори.
– Отлично, – сказал он с расстановкой.
Лишь перехватив ошарашенный взгляд тетки перед обедом, Вероника поняла, в какую коварную ловушку ее заманили.
– Бог ты мой, Вероника!
– Я обрезала волосы, тетя Жозефина!
– Да что ты, дитя мое!
– Вам нравится?
– Бог ты мой, Вероника!
– Вы, наверное, возмущены?
– Но что скажет миссис Дейо? Вероника, ты бы хоть повременила, пока не пройдут эти танцы у Дейо, – да-да, повременила, если даже тебе и было невтерпеж.
– Так уж получилось, тетя Жозефина. И потом, при чем тут миссис Дейо?
– Бог мой, дитя мое, – запричитала миссис Харви. – Да ведь на заседании нашего клуба она прочла доклад «О пороках молодежи» и целых пятнадцать минут отвела короткой стрижке. Это предмет ее особой ненависти. Подумать только, ведь бал она дает в честь тебя и Марджори.
– Мне очень жаль, тетя.
– Ох, Вероника, и что еще скажет мама? Она подумает, что ты это сделала с моего ведома.
– Мне очень жаль.
Обед был сплошным мучением. Вероника попыталась было наспех помочь делу с помощью щипцов, но лишь обожгла палец и спалила уйму волос. Тетка не могла скрыть свою досаду и огорчение, а дядя то и дело повторял оскорбленно и даже чуть неприязненно: «Черт меня подери». Невозмутимая Марджори восседала, отгородясь от всех улыбкой, еле заметной, но заметно издевательской.
Вероника кое-как продержалась вечер. Зашли три молодых человека, Марджори исчезла с одним из них, а Вероника без всякого воодушевления пыталась занять двух остальных, не имела успеха и, поднимаясь в половине одиннадцатого к себе, вздохнула с облегчением. Ну и денек!
Когда она была уже в ночной рубашке, дверь отворилась и вошла Марджори.
– Вероника, – сказала она, – мне очень жаль, что так неудачно вышло с этим балом у Дейо. Поверь, у меня просто вылетело из головы.
