Его глаза расширились:
– Что ты на меня так смотришь? Я понятия не имею о чем ты.
Я выгнула бровь.
– Ну ла–адно. Может, я и понимаю о чем ты, но факт остается фактом: он взобрался по стене, чтобы пробраться во внутрь, и это так... ну, это действительно впечатляет, – он поднял шпильку, указывая ею на меня. – Держу пари, что у него в мыслишках он уже охмурил тебя и...
– О боже, Динь, ты серьёзно? Он член Ордена, который только недавно поселился здесь. И, как оказалось, он не очень–то терпеливый: он просто не собирался ждать моего звонка. Это, по–твоему, означает, что мы собирались раздеться и начать плодить детишек? Определенно – нет, – странное чувство разочарования захлестнуло меня, и я постаралась запихнуть его куда подальше. – Этого не произойдёт. И я не разговариваю о сексе с тобой.
Он бросил шпильку на стойку и взлетел в воздух, в последствии чего мой взгляд оказался на одном уровне с его загорелой грудью.
– Ну–у–у–у. Давай поговорим о сексе.
– Нет, – я ушла, закатив глаза.
– Секс – это естественно, это хорошо!
– Заткнись, Динь.
– Секс – это весело! – продолжал он вопить.
Я покачала головой.
– Ты занимался этим только с неодушевленными предметами: так откуда тебе–то знать?
Он проигнорировал меня.
– Сексом лучше всего заниматься вдвоем!
Застыв посреди прихожей, я обернулась и увидела, как он пританцовывает, вращая бедрами.
– Разве это не из песни Джорджа Майкла ?
– Возможно. Но он не прав. Думаю, секс шикарнее втроем. Это более захватывающе!
– Неважно. Спокойной ночи, Динь.
Когда я закрыла дверь, он врубил Солт–эн–Пэ́па.
– Ты родился не в ту эпоху, Динь! – прокричала я и засмеялась от того, что он запустил чем–то в мою дверь, посылая вслед ругательства.
После вечерних процедур, мне потребовалась еще какое–то время, чтобы заснуть. Когда же я, наконец, смогла задремать, мне приснилось, что я лежу уже не одна. Я чувствовала тяжесть упругого мужского тела на себе. Руки были повсюду, лаская меня в самых интимных местах так, как я и представить не могла. Я слышала свое имя, и голос казался смутно знакомым; мне померещилась тень, но я слишком глубоко провалилась в свой сон, чтобы обращать на это внимание. Меня все целовали и целовали, а затем, все те же губы ласкали мое тело там, где раньше были руки; я почувствовала шелк волос, когда запустила пальцы в его шевелюру, прижимая его к себе, направляя его губы туда, куда мне хотелось...
Проснулась я внезапно, будто что–то выдернуло меня из сна и погрузило в реальный мир. Кровать пуста. Ни рук, ни рта, ни восхитительно запретных ласк, ни шелковистых волос, струящихся сквозь мои пальцы. Я лежала совершенно одна, глядя на потолок в рассветных лучах, пробивающихся сквозь шторы. Меня лихорадило. Простынь обернулась вокруг моей талии. Грудь сдавило, кончики грудей затвердели и были чувствительны даже к хлопковой ткани моей футболки. Между бедрами поселилась такая боль, и это казалось абсолютно несправедливым, при этом смутно я понимала, что последний раз такие ощущения во мне пробуждал только Шон.
