Ладно, это прозвучало странно.
В пятницу у меня было две пары: философия и статистика. На счет первого я не возражала и даже считала этот предмет интересным, что же касается статистики, то я бы предпочла выщипать себе ресницы ржавыми щипцами.
Мне удалось перехватить бутерброд перед статистикой и заставить себя усесться на место. Пока я ждала преподавателя, который явно не спешил и, кажется, сам страшился посещать собственные занятия, мои мысли снова и снова возвращались к прошлой ночи – к Рену.
Одна мысль не давала мне покоя всю ночь – почему я не спросила его, зачем он преследовал существо, которое, как он утверждал, было Древним?! Которое должно быть Древним. Я была настолько поглощена его нападением и новостью о том, что этот Фейри был Древним, что даже не подумала спросить, какого хрена он вообще там забыл.
Единственным моим предположением было то, что он охотится на Древнего, но почему...
– Выглядишь дерьмово.
Я повернулась налево, глядя как Джо Энн Вудвард плюхнулась на место рядом с моим.
– Спасибо. Теперь мне стало еще лучше.
Она мягко улыбнулась, доставая массивный учебник по статистике, и заправила за ухо локон густых, миндального цвета, волос.
– Да, с моей стороны это было подло.
Учебник шумно грохнулся на стол. Книга была такой большой и толстой, что ее без сомнений можно было использовать, как оружие.
– Серьезно, как ты себя чувствуешь?
Мне правда нравилась Джо Энн. Мы познакомились на первом курсе в Лойоле, на ознакомительном занятии по психологии. Мы с этой соблазнительной брюнеткой сразу поладили. Она была по–настоящему милой и сладкой, как клубника в сахаре, тем редким человеком, который не может сказать о других ни одного плохого слова. Она была именно той, с кем я хотела быть лучшими друзьями, и когда мы вместе тусовались я чувствовала себя... нормальной.
Это ощущение было редким и бесценным.
И хотя мы много занимались вместе, даже пару раз гуляли, она понятия не имела о том, чем я занималась или кем я была. Обязанность держать Орден в секрете воздвигла между нами огромную стену. И как бы мы ни были близки, эта стена никогда не рухнет.
Глядя на записи, которые я сделала в среду, я покачала головой.
– У меня, кажется, вчера было пищевое отравление, или что–то похожее, – ложь. – Мне уже лучше, – почти правда. Я не умирала от боли, но ощущения в животе все еще были болезненными.
– О Боже, может, тебе что–нибудь нужно? – от волнения ее карие глаза округлились, словно маленькие летающие тарелки.
