Меньше всего я ожидала услышать это имя, хоть мы и были далеко не в дружеских отношениях. Трент был очень сильным парнем, а за его плечами было не мало опыта. Ума не прилажу, как обычный Фейри мог одержать над ним верх.
– Как это случилось? – спросила Рейчел Адамс. Несмотря на то, что ей было глубоко за тридцать, она все еще была высокой и стройной женщиной. В нашем городе она жила около года.
– Ему свернули шею, – взгляд Дэвида прошелся по собравшимся, задерживаясь на мне чуть дольше остальных. – Но это не все. У него были сломаны руки, ноги и даже ребра.
– Его пытали, – сказал Рен. Почувствовав, как он напрягся, я сразу же подумала о Вратах. Несомненно, Фейри пытались узнать, где находятся Врата. Вал и я обменялись взглядами.
Дэвид кивнул.
– Боюсь, что так.
– Он четвертый. Сколько прошло с момента первого убийства? Пять месяцев? – спросил Дилан. Я не знала его фамилии, но уверена, что у нее было французское звучание. Он родился и вырос в Новом Орлеане и, как и Вал, знал свои корни. – Мы несем потери каждый год, но чтобы за такой короткий срок?!
Когда я посмотрела на Дэвида, до меня кое–что дошло.
– С другими произошло то же, что и с Трентом? Их пытали? – раньше никто не говорил, что их настигла та же самая учесть.
Пока Дэвид поворачивался ко мне, кто–то в конце комнаты пробормотал себе под нос "чокнутая". Я почувствовала, как Рен обернулся, чтобы отыскать сказавшего, но проигнорировала это.
– Нет, – ответил Дэвид.
Стоя около двери, Гаррис провел рукой по лицу. Я ни на секунду не поверила Дэвиду. Не могу объяснить почему, но я не верю ему.
– Я вынужден ввести в распорядок Ордена новые изменения, которые немедленно вступают в силу, – продолжил Дэвид, тяжело дыша. – С этого момента и до тех пор, пока вы не получите новых указаний, вы все будете работать в парах. Никто не охотится в одиночку.
Некоторые члены – те, что предпочитали держаться в одиночку и не очень хорошо ладили с другими членами Ордена – начали ворчать, но Дэвид быстро подавил их протесты. Он стал объединять всех по двое. Вал была в паре с Диланом, а я осталась с Реном, что было вполне ожидаемо. Когда собрание закончилось, над группой навис тяжелый полог мрачности, который как я знала из прошлого опыта – слишком частого, надо сказать, – сохранится еще в течение многих дней. И не важно, насколько близки мы были. Мы были семьей, и любая потеря для нас – сокрушительный удар, болезненное напоминанием о том, что "завтра" может не настать.
