Решение, касающееся воздушных ударов, и стратегия военных действий подсознательно следовали внутреннему велению культурной традиции, касающейся постоянной гуманизации человеческого общежития, велению, которое, в свою очередь, служит выражением определенного, в высшей степени прагматического, политического вывода. Такого вывода, который Европейский Союз, из приверженности к комфорту, из трусости, из трезвости, из естественного чувства самосохранения, из невежества и из животного эгоизма, в течение десяти лет успешно обходил и отвергал.
Если европейский континент в ближайшие годы намерен встать на путь обновления — ибо, во-первых, не хочет оказаться среди отстающих во всемирном спектакле экономического и технологического соревнования, во-вторых, не желает удовлетвориться тем, чтобы остановить на своих границах, с помощью тяжелых орудий, новое всемирное переселение народов, а в-третьих, ясно понимает, что глобализация есть не результат злокозненных манипуляций бирж и мультинациональных концернов: совсем наоборот, дело заключается в том, что задачу обеспечения таких гигантских массовых обществ на таком высоком уровне невозможно выполнить без глобальных структур, — то есть, таким образом, если европейский континент не хочет ни постоянной модернизации упустить, ни без надежной системы безопасности остаться, если он не хочет оттягивать далее разработку международных норм, которые делали бы влияние глобализационных тенденций прозрачным и контролировали бы этот процесс, ибо ни по одной из этих причин не желал бы пережить стремительного падения жизненного уровня своего населения и эффективности демократии, то есть если он не хочет рухнуть в пропасть тотальной анархии и хаоса или бессильно и постыдно сползти к диктатуре, — тогда ему более никак нельзя избегать европейской интеграции в самом широком географическом понимании этого слова. И осуществить это невозможно иначе как в форме интеграции высокоразвитых демократических государств.
Впервые кое-что из этих мыслей прозвучало из уст Йошки Фишера, министра иностранных дел Германии. По всей видимости, он сам слегка растерялся, высказав это: ведь он не мог не знать, что Ведрин, министр иностранных дел Франции, интеграции предпочел бы общую армию, а Кука, министра Великобритании, подобные идеи вообще не интересуют. Как знал Фишер и то, что планы, касающиеся создания общей армии, не могут заменить собой планов, относящихся к интеграции. Пожалуй, он даже мог знать, что в разгар войны можно, конечно, говорить о необходимости самой широкой европейской интеграции, но в скором времени следует ожидать новой, мощной реставрационной волны сепаратистских и изоляционистских настроений и волна эта на какое-то время смоет все прежние решения и идеи, относящиеся к интеграции, а потому вместо крупномасштабных планов европейского объединения он должен будет положить на стол куда более скромный план балканского урегулирования.
