Огня не зажигали — достаточно было довольно яркого света большой лампады, пламя которой множилось, отражаясь в золоченых ризах больших икон и ярко начищенном самоваре, стоявшем на столе.
Николай Маркович Новохатко налил гостю второй стакан чаю и бережно передал его.
— Хороший чай у вас, настоящий, кузнецовский. Где достаете?
— Пустяки, Александр Игнатьевич! Есть кое-какие люди, за денежки все могут. Благо пока, есть чем платить. Кстати, позвольте спросить, что слышно в штабе насчет новых ассигнований?
— Следует ожидать, что они поступят после инспекции, которую вот-вот должен провести у нас софийский штаб. И знаете, кто будет нас инспектировать?
Новохатко изобразил на лице полное неведение.
— Сам генерал Эрдели!
— Боже мой! — Новохатко перекрестился. — Даже одно это имя вселяет в сердце предчувствие успеха. Ну да ведь у нас есть что показать, не зря хлеб едим: казаков в камышах, в городе моих ребятушек. Могу, кстати, назвать им имя высокого гостя? Для подбодрения?
— Только наиболее благонадежным. Да, вот что, уважаемый, ваш посланец в Екатеринодар вернулся?
— Агент восемьдесят четыре? Так я, Александр Игнатьевич, как раз хотел вам об этом доложить. — Расплывчатое лицо Новохатко приобрело совсем иное, жесткое и сосредоточенное выражение. Теперь он говорил так, будто бы читал некий написанный в воздухе и видный ему одному текст. — Обстоятельства задержания есаула в станице Пашковской вам, господин полковник, уже известны. Далее ни на следствии, ни на суде Филатов ничего не сказал о своих связях со штабом. Агент установил, что второго мая есаул Филатов при конвоировании его на вокзал бежал…
— Зачем его конвоировали на вокзал?
— Было распоряжение переправить в Ростов.
— Чье распоряжение, черт побери!
— Из Москвы…
— С этого надо бы и начинать, милейший! — Александр Игнатьевич сжал в кулак свои тонкие длинные пальцы и слегка стукнул им по столу. Он задумался. Новохатко молчал. Слышно было, как тоненько поет остывающий самовар.
— Вы понимаете, что это значит? — спросил наконец Беленков. — Я не могу найти иного объяснения переводу Филатова в Ростов, кроме того, что он нас предал. Расстрелять его могли и в Екатеринодаре. Ясно, что этот мерзавец после приговора заявил, что он может дать сведения чрезвычайной важности. Это бесспорно. — Кулак снова слегка пристукнул по столу. — Ну-с, а дальше?
— Его похитили из-под носа у чекистов, по подложным документам.
— Надеюсь, это был ваш человек?
