В первую минуту Филатов хотел было свернуть в сторону, но потом побоялся сделать даже и это. Могут обратить внимание, подумал он и, внутренне сжавшись, нетвердо пошел вдоль зеленых бронированных вагонов. Миновав паровоз, впряженный, как водится, в середину состава, он проходил мимо раскрытой двери, как вдруг услышал:
— Иван! Боже мой, ведь это Иван! — Какой-то грузный человек спрыгнул с подножки бронепоезда и встал перед ним. Снова ощущая себя будто во сне, Филатов узнал своего родного дядю, Федосея Ивановича Куркина, брата матери.
Всего на час зашел в тот день бронепоезд № 65 на станцию Тихорецкую, чтобы взять уголь, и именно в этот час здесь должны были сойтись пути людей, не видавшихся и не слышавших ничего друг о друге почти четыре бесконечных года гражданской войны.
Федосей Иванович, бывший офицер, ныне командовавший красным бронепоездом, был рад чрезвычайно. Ему не составило труда подбросить племянника на несколько станций поближе к Ростову, а потом устроить его на пассажирский поезд. Конечно, он ни на секунду не усомнился в выдуманных историях, что поведал ему дорогой о себе племянник.
Солнечным майским утром, преображенный дядиной бритвой и частью его гардероба, есаул Филатов вышел на привокзальную площадь в Ростове. Только теперь, презрительно глядя на толпу сквозь пенсне, которое он выменял у какой-то бабки на станции, Филатов понял окончательно, что он все-таки выжил, черт побери. Мысли его, пожалуй, в первый раз за все это время вернулись к тому незнакомому человеку в кожаной тужурке.
Кто это был? Вряд ли бы центральный штаб ОРА стал ввязываться из-за него в такое рискованное дело. Там, конечно, выяснили, что арест его был случайным, и на том успокоились. Кто мог пойти на такой риск? Разгадку мог дать только новый адрес явки, который дал ему незнакомец.
Свернув от вокзала по направлению к Сенной, Филатов прошел несколько кварталов и в путанице переулков нашел названный ему дом и квартиру. Он постучал. Дверь открыла Анна Семеновна Галкина.
* * *
В кабинете на верхнем этаже здания Дончека на Большой Садовой улице те же самые события воспринимались иначе.
Майским вечером руководители операции «Клубок» собрались на совещание. Неторопливый Николаев сидел за своим письменным столом. Около него, словно загородившись настольной лампой, уперся локтями в зеленое сукно Федор Зявкин, а напротив, едва умещаясь в кожаном кресле, протянул на паркет свои ноги Павел Воронов.
