Я запомнил хорошее высказывание В. М.: «Чем хуже дела, тем лучше должен быть повязан галстук».
Одними из лидеров «несистемного поведения» в период хрущёвской оттепели оказались художники, писавшие в современной или просто индивидуальной, независимой манере. Многие из них работали вне Союза художников, что само по себе было вызовом. Устраивались шумные выставки. На одной такой выставке, попавшей в историю, в Московском манеже в 1962 году, я побывал. Дело было уже после посещения выставки Н. С. Хрущёвым и его знаменитого разноса художников, когда Никита Сергеевич говорил «говно», «пидарасы» и грозил выслать из страны «абстракцистов». У входа была многочасовая очередь. Я попал на выставку, показав студенческий билет со штампом Ленинградского университета и убедив милиционера из оцепления, что такой билет означает мою причастность к искусству.
В зале у картин Ларионова спорили о реалистическом и абстрактном искусстве. Сторонники абстрактного искусства говорили, в частности, что фотография лучше реалистической картины передает натуру, а значит, реалистическая живопись не нужна. Этот довод ставил в затруднительное положение сторонников реализма.
Сам процесс публичного спора был для людей того времени непривычным и возбуждающим. Ведь еще вчера говорить на эти темы было не принято. «Теперь трудно представить атмосферу того времени, когда даже вполне невинный интерес к импрессионистам рассматривался как проявление опасных наклонностей и мог навлечь на "виновников" преследования…» – пишет В. Иванов в своей книге «Петербургский метафизик», посвященной Михаилу Шемякину.
Посмотрел я обруганные Хрущёвым экспозиции Эрнста Неизвестного и Фалька. («Обнаженную» Фалька, как говорили, Никита Сергеевич искал, спрашивая: «Где тут обнаженная Валька?») Я не увидел в их произведениях никакой политики, но в них явно чувствовались темперамент, незатертость и талант авторов.
После этого скандала у нас резко поубавилось надежд на «социализм с человеческим лицом». Казалось бы, что страшного в обиде властями художника, студента, библиотекаря с грошовой зарплатой? Но, видимо, такие вещи каким-то малопонятным образом приводят к падению режимов. Вероятно, схожее событие произошло в начале царствования Николая П. Многие из дворянства, бюрократии и, главное, земских деятелей хотели либерализации режима, большего участия в делах государства и возлагали в этом большие надежды на молодого царя. Царь же в своей первой публичной речи 17 января 1895 года назвал эти ожидания «бессмысленными мечтаниями», чем оттолкнул от себя общество. Боюсь, что нынешние власти наступают на те же грабли. В декабре 2010 года наш национальный лидер, упоминая интеллигенцию, употребил термин «либеральные бороденки». Жаль, ведь большинство этих «бороденок» поддерживало перестройку, в результате которой нынешние лидеры оказались у власти.
