– Красиво жить не запретишь, – хмыкает Лиско.
Согласен. В Пересвете горячая вода тоже имеется. Но в Отряде, чтоб ополоснуться, не меньше полутора часов в очереди к душевой простоять придется. Нет, пора все же что-то с этой дикой скученностью решать, иначе конфликты неизбежны. А люди на взводе, и у многих оружие. Нехорошо может получиться.
– Что да, то да. Хоть в этом нам повезло, – соглашается с Лисом отец и снова утыкается в схему. – Слушай, Александр, а что, если нам вторую пулеметную точку не тут, а здесь поставить? Гляди, вот здесь тогда можно шикарную отсечную позицию оборудовать, да и сектора́ обстрела такие удачные вырисовываются…
Сашка заинтересованно смотрит за перемещениями батиного указательного пальца по толстому ватману схемы, задумчиво почесывая кончик своего монументального, длинного и слегка заостренного, носа, за который (а вовсе не за схожесть с фамилией) он и заработал «творческий псевдоним» у отрядных острословов. Понятно: тут я точно не нужен. Вот прямо сейчас молча уйду – хорошо если через пару-тройку минут заметят. И то небось только после того, как пару раз в пустоту какой-нибудь вопрос зададут и ответа не получат.
– Так что, я пошел?
В ответ мне в два голоса только пробурчали что-то маловразумительное и рукой махнули. Вали, мол, не держим. Вот и ладно, вот и хорошо. Снова свистом привлекаю к себе внимание парней и даю отмашку в сторону УАЗа…
Дома хорошо. Если очень постараться, то можно даже на пару мгновений представить, что все происходящее вокруг – всего лишь плод моей фантазии и ничего страшного на самом деле не происходит. Жаль, что только на пару мгновений, дольше уже не получится.
Разместились с трудом. Кухня родительской квартиры размерами не поражает: когда я один в центре на табурет сажусь – до любой стены не вставая рукой дотягиваюсь. А тут нас за столом – четверо, и мама у плиты хлопочет. Хорошо хоть холодильник – в прихожей, а то б вообще были как шпроты в банке. Но – в тесноте, да не в обиде.
Мама у меня вообще хозяйка радушная и хлебосольная, а к моим сослуживцам, что армейским, что из Отряда, у нее отношение такое… В общем, очень хорошо она к ним относится, настолько, что парням порой, вот прямо как сейчас, даже как-то неудобно. Сидят за столом и понять не могут, чего это вокруг них такая суета. Но смущение смущением, а желудок – после почти целого дня на свежем воздухе, но практически без еды – к лишним рефлексиям не склонен. Ложки слитно тренькают о тарелки, шустро черпая темно-бордовый борщ, руки тянутся то за хлебом, то за очищенными зубчиками чеснока, то за ломтиками белоснежного, с темно-красными прожилками мяса, соленого сала.
