– Так, орать прекратили… – негромко, но веско рыкнул на вошедших Грушин.
Гвалт понемногу стих.
– Слушаю внимательно…
– Ми эта, за «пушками»… Уот списак…
– Убери эту бумажку, она мне не интересна. Есть человек – есть на него карабин. Все, без вариантов.
– Эй, слушай, ну ти зачем такой грубый, да? Тэбя нармальные люди па-нармальнаму просят…
– Слышь, нормальный, ты глухой? Тебе еще раз объяснить? Так, деятели, предупреждаю сразу – попытаетесь бузить и права качать, – до девушек донесся четко различимый металлический лязг, – устрою вам тут конкретное веселье, а парни – помогут. Никому мало не покажется. Уяснили?
В ответ кавказец только что-то тихо буркнул по-своему.
– Что сказал? – зло протянул кладовщик, а потом разразился длинной и громкой тирадой, явно на том же языке.
– Эта, камандир, – вступил в разговор еще один голос, постарше и посолиднее, – он маладой, пагарячился, но и ты такие абидные для джигита вещи не гауари больше…
– Слышь, обидчивый, жену свою поучи шурпу варить. Мы таких обидчивых, как вы, – богато нагляделись. Не впечатлили… Вы сюда оружие получать пришли или за жисть со мной потрепаться?
– За оружием, – коротко ответил тот, что постарше.
Ну надо же, как резко он обороты сбавил! А, наверное, фотографии на стене кондейки разглядел. Ну да, там есть над чем молча поразмыслить, есть что обдумать…
Еще минут двадцать только негромко погромыхивали передвигаемые контрактниками ящики да брякали железом по железу карабины, выкладываемые на стальной «прилавок» под окошком в решетчатой стене.
– Э-э-э, пагади, а мне пачиму уинтоука? – снова подал голос тот, что постарше.
– А ты чего ожидал? – спокойно поинтересовался Грушин.
– Мине сказали: если офицер – аутамат дадут… Вот кинижка, лэйтэнант я.
– Это кто тебе такое ляпнул?
– Люди гауарят… На Ярослауке так раздают…
– Вот на Ярославку за автоматом и дуй. А у меня – только СКС. Берешь, нет?
– Бэру…
– Молодец. А это что за фигня?
– Эта дакумэнты. Они сами прийти не смагли… Эта… – Кавказец ощутимо запнулся, явно стараясь придумать причину поуважительнее: – Балеют, да…
– Как поправятся – так пусть и приходят. Я сразу сказал: есть человек – есть ствол, нет – значит, нет. Вопросы, жалобы?
Если у кавказцев и были жалобы или вопросы, высказывать их вслух они не стали. Может, сыграл свою роль холодно-равнодушный тон Грушина, недвусмысленно намекавший, что спрашивающему на них плевать с высокой колокольни. Может, пятеро крепких ребят с автоматами, недобро глядящих на посетителей, а может – стоящий рядом с прапорщиком на столе пулемет… Хотя, наверное, все три фактора сказались. Так сказать, комплексное воздействие.
