Люба любила мысленно побеседовать с окружающими вещами. А с кем еще разговаривать человеку, привыкшему с рождения быть одной-одинешенькой: сперва в самодельном манежике и кроватке, а затем в инвалидном кресле? Вот и сейчас Люба вежливо выслушала штаны и куртку и принялась смекать. Надо признать, Люба всегда смекала очень быст… Видите, я даже не успеваю об этом напи…
— Смеетесь? — раскусила она Дёмыча с Серегой. — Экология разве такого цвета? Экология — зеленая.
— Из ума сложена, — похвалил Серега Любину смышленость и подмигнул Демычу.
Состроив за Любиной спиной еще несколько довольных рож, авиаторы напустили серьезный вид.
— Ладно, записывай, — авторитетно заявил Дёмыч, — колер такой индифферентный…
— С просерочкой, — ввернул Серега.
— Чтоб с окружающей средой слиться, — закончил Демыч.
Люба свела брови и на мгновение задумалась.
— А с какой средой? — наконец решилась спросить она, сосредоточенно изучая расцветку курток и штанов.
— Которая после вторника, — смешно пошутил Серега.
— А! — Люба радостно заморгала. — Поняла. Чтоб с грозовыми облаками сливаться? С лужами осенними?
— Вроде того, — несколько обидевшись на «лужи» согласился Дёмыч.
— С мозгами на взлетке, — напустил грубость Серега. Ему очень хотелось намекнуть, как опасна и тяжела работа по вышвыриванию клиентов из люка самолета.
Эта болтовня внезапно разархивировала детское воспоминание, от которого щиколотки Любы мелко задрожали.
— Чего ногами-то сучишь? — заинтересовался Демыч.
— Я? — Люба смотрела перед собой.
Так вот, вот почему завязала она этот разговор! Такой же грязно-серой маскировочной расцветки была стена одного из корпусов пионерского лагеря «Искра», под крышей которого слепили гнезда ласточки. Люба ясно представила плесневелый силикатный кирпич с потеками ласточкиной жизнедеятельности. И неожиданно — ей-то казалось, она о том лете и думать забыла, сто лет не вспоминала — увидела, как рабочие сбивают костлявыми жердями ласточкины домики.
Одни гнезда, отлепившись от стены, падали целиком, как крошечные дирижабли. Другие разваливались на бугристые черепки и, не в силах подхватить вываливающихся птенцов, летели вниз с безысходностью работника Белозерского рыбзавода, не выплатившего кредит.
Нападение на птичьи гнезда произошло аврально, неожиданным трудовым натиском. Люба, сидевшая на земле под деревом, — к ужину необходимо было выложить сосновыми шишками название их отряда «Смелый» и напорошить толченым мелом девиз «Смелого пуля боится, смелого штык не берет!» — опомнилась, лишь когда мертвые птенцы оказались на растрескавшейся асфальтовой дорожке.
