Том 9 | страница 20
Он двинулся обратно в гостиную. Остальные последовали за ним.
Тут в дверях появился Роджерс со стаканом коньяка в руках. Мисс Брент склонилась над стонущей миссис Роджерс. Роджерс ловко вклинился между женщинами:
— С вашего разрешения, мэм, я поговорю с женой.
Этель, послушай, Этель, не бойся. Ничего страшного не случилось. Ты меня слышишь? Соберись с силами.
Миссис Роджерс дышала тяжело и неровно. Ее глаза, испуганные и настороженные, снова и снова обводили взглядом лица гостей.
— Ну же, Этель. Соберись с силами! — увещевал жену Роджерс.
— Вам сейчас станет лучше, — успокаивал миссис Роджерс доктор Армстронг. — Это была шутка.
— Я потеряла сознание, сэр? — спросила она.
— Да.
— Это все из-за голоса — из-за этого ужасного голоса, можно подумать, он приговор зачитывал. — Лицо ее снова побледнело, веки затрепетали.
— Где же, наконец, коньяк? — раздраженно спросил доктор Армстронг.
Роджерс поставил стакан на маленький столик. Стакан передали доктору, он поднес его задыхающейся миссис Роджерс.
— Выпейте, миссис Роджерс.
Она выпила, поперхнулась, закашлялась. Однако коньяк все же помог — щеки ее порозовели.
— Мне гораздо лучше, — сказала она. — Все вышло до того неожиданно, что я сомлела.
— Еще бы, — прервал ее Роджерс. — Я и сам поднос уронил. Подлые выдумки, от начала и до конца. Интересно бы узнать…
Но тут его прервали. Раздался кашель — деликатный, короткий кашель, однако он мигом остановил бурные излияния дворецкого. Он уставился на судью Уоргрейва — тот снова кашлянул.
— Кто завел граммофон и поставил пластинку? Это были вы, Роджерс? — спросил судья.
— Кабы я знал, что это за пластинка, — оправдывался Роджерс. — Христом Богом клянусь, я ничего не знал, сэр. Кабы знать, разве бы я ее поставил?
— Охотно вам верю, но все же, Роджерс, вам лучше объясниться, — не отступался судья.
Дворецкий утер лицо платком.
— Я выполнял указания, сэр, только и всего, — оправдывался он.
— Чьи указания?
— Мистера Онима.
Судья Уоргрейв сказал:
— Расскажите мне все как можно подробнее. Какие именно указания дал вам мистер Оним?
— Мне приказали поставить пластинку на граммофон, — сказал Роджерс. — Я должен был взять пластинку в ящике, а моя жена завести граммофон в тот момент, когда я буду обносить гостей кофе.
— В высшей степени странно, — пробормотал судья.
— Я вас не обманываю, сэр, — оправдывался Роджерс. — Христом Богом клянусь, это чистая правда. Знал бы я, что это за пластинка, а мне и невдомек. На ней была наклейка, на наклейке название — все честь по чести, ну я и подумал, что это какая-нибудь музыка.