Брусилов | страница 8
В горах, по горло в снегу, при сильных морозах, русские солдаты дрались беспрерывно день за днем, без артиллерийской подготовки штыками прокладывали себе дорогу… И враг не сумел пробиться к осажденной крепости.
Девятого марта Перемышль сдался. Главком Юго-Западного фронта Иванов приписал этот успех искусству генерала Селиванова, беспомощно стоявшего под крепостными стенами многие месяцы.
Героические усилия войск 8-й армии не были ни отмечены, ни вознаграждены…
VI
После короткого, ни к чему не приведшего разговора с командующим фронтом Алексей Алексеевич решил напрямки выложить Алексееву все, что он думает о действиях Иванова. Он знал, что беседа эта ни к чему не приведет, но высказаться было необходимо: слишком долго и горько думалось об одном и том же.
У Алексеева маленькие острые глаза и реденькие усы. Он похож на русского мастерового — осторожного, с хитринкой.
Алексей Алексеевич сутулится, сидя за столом начштаба. В свете лампы под зеленым абажуром его высокий лоб, впалые щеки кажутся бескровными. Глаза пристально устремлены вперед, поверх головы своего собеседника. Алексеев утомленно ушел в кресло, в тень, прикрыл рукой глаза от раздражающего света.
— В тысячный раз я себя спрашиваю: какие причины заставляют Николая Иудовича укреплять наш левый фланг, — и ответа найти не могу… Для меня ясно одно. Моя армия стоит перед врагом, во много раз сильнейшим… Командующий правофланговой третьей армией сообщает, что против его десятого корпуса противник готовится к прорыву фронта. Резервов у Радко-Дмитриева нет. На его настойчивые требования о подкреплении — вы отмалчиваетесь. Третья армия обречена на неминуемый разгром…
Брусилов замолкает. Молчит Алексеев, все так же недвижно сидя в кресле и прикрыв глаза ладонью. Алексей Алексеевич понимает, что говорит зря, что сказать надо что-то другое, сокровенное, чтоб достучаться до сердца своего собеседника. Но на язык идут сухие, как алгебраическая формула, слова, излагающие факты, хорошо известные. И глухая обида подкатывает к сердцу. Что же это такое? Неужели два старых человека, прошедшие жизнь в одной упряжке, знающие свое дело и любящие его, не могут хоть раз в жизни поговорить по душам? И, не пытаясь скрыть обиды и горечи, Брусилов продолжает.
— Не будем закрывать глаза, — говорит он, глядя на руку, скрывающую от него глаза начштаба. — Ни в какую Венгрию я спускаться не стану. Под угрозой захода противника в тыл моего правого фланга эта операция пагубна. Я делаю вид, что собираюсь перейти Карпаты… В конечном счете все мои усилия сводятся к тому, чтобы сковать как можно больше сил противника и не дать ему времени перебросить свои войска по другому направлению. Только всего.