— А, Смолич! Иди, иди сюда поближе! Видишь, видишь? Я так и знал! Вот молодец!
— Форсирование проволочных заграждений! — подхватил кто-то из штабистов.
Шпиц ринулся к ежу и, пригнув к полу вспененную пасть, подкинул врага на воздух. Еж откатился в сторону и замер, свернувшись в клубок. Пена на собачьей морде покраснела, на носу выступили капельки крови. Но шпиц не чувствовал боли, он был в чаду боевого азарта.
Он уже не отскакивал от противника для разбега, он подкидывал его раз за разом, все дальше откатывая от блюдца. Штабисты смеялись.
— Замечательно! — хлопая себя по бедрам, восклицал Сухомлин. — Совсем как у нас! Хоть пиши крыловскую басню!
— Шпиц одолеет! Факт!
— Ну положим! Не так-то легко!
— Давайте пари!
Игорь, увлеченный, как все, смеющийся, как все, не заметил, что тоже присел на корточки рядом с Брусиловым, и, возбужденно взмахивая руками, выкрикивал:
— Так, так, так его!
— Нет, довольно, господа! — неожиданно раздался спокойный и потому сразу среди общего шума услышанный голос. — Игра зашла слишком далеко.
Брусилов схватил шпица на руки. Шпиц визжал, вырывался, даже пытался укусить державшие его руки. Но Алексей Алексеевич прижал его крепко к своей груди и, медленно поглаживая, приговаривал успокаивающе:
— Полно, полно, дурак… этакий дурак, окровавился весь, а что толку? Молоко разлил, еж невредим. Никакое, брат, геройство ни к чему не ведет, когда кидаешься в драку с непригодными средствами.
— Нет, почему же, позвольте Алексей Алексеевич… — начал было, все еще возбужденный, кто-то из штабных офицеров.
Шпиц повизгивал жалобно на руках командарма, розовым языком слизывая капельки крови с черного носа.
А тем временем еж подкатился к луже и, посапывая, стал невозмутимо слизывать молоко. Шпиц залаял обиженно, с подвизгом. Алексей Алексеевич прикрыл ему глаза ладонью и пошел из комнаты.
— Вот вам два характера, — на ходу говорил он. — У каждого свой образ действий, каждый прав по-своему, а главное — не умеет иначе… Но ведь это зверушки, имейте в виду, Петр Сергеевич, — обратился он к одному из штабных. — Вы, кажется, изволили сравнивать их с нами и немцами… Ведь мы-то — разумные животные! Нам бы к своему характеру и повадкам можно бы кое-что и позаимствовать… не все же шпицами бегать, задрав хвост!
Когда все вошли в столовую, Брусилов поднял брови, шевельнул усами, в глазах его еще ярче блеснули искорки юмора.
— А мы уже у места назначения. Садитесь, прошу вас! — Сев во главе стола, он мягким и свободным жестом развернул подкрахмаленную салфетку и заложил конец ее за борт гимнастерки. — Саенко, милый, не теряй золотого времени, принимайся за дело!
