Игорь поднял глаза вверх — в мансардных окнах было темно.
«Однако же недаром приезжал Хвостов, — обнадеживающе подумал Игорь. — Все идет своим порядком. Терпение!»
Он опять зашагал к Загородному. Пальцы невольно нащупали в кармане боевой кольт. Он показался теплым, гладким, живым существом, которое не выдаст в нужную минуту.
Скорее бы все кончилось!
Кто-то неслышно придвинулся к Игорю, проговорил хриплым сдавленным голосом:
— Разрешите прикурить.
Игорь невольно достал коробок, чиркнул спичкой. Желтая мгновенная вспышка осветила усатую физиономию с красным носом и пышными усами. Это была типичная жандармская физиономия, осененная широкой фетровой шляпой.
Только сейчас Игорь понял, зачем нужно было этому типу попросить огня. Пусть! Черт с ними! Он не собирается скрывать свои намерения…
У фонаря на углу Загородного Игорь снова посмотрел на часы. Было без семнадцати минут два. Никакой театр не мог задержать компанию так поздно… Очевидно, мерзавец поехал еще куда-нибудь. Но Игорь решил ждать до утра. Этой ночью все должно кончиться.
Опять какой-то субъект вынырнул из тьмы.
— Разрешите узнать, господин офицер, который час?
— Убирайтесь к черту!
Старец не приехал к Снарскому. Предприятие Манусевича в той версии, в какой оно было доложено Хвостову и рассказано Игорю, провалилось. Но зато блестяще удалось в другом варианте — так, как оно и было задумано хитроумным Иваном Федоровичем. Он предоставил филерам Константина Никаноровича сторожить подъезд дома, где жил Снарский, сколько им заблагорассудится. Он поручил одному из них установить личность брата товарища министра, присоединившегося добровольно к терпеливым сторожам Казачьего переулка. С веселыми добавлениями, с прибауточками он сообщил Распутину, как предполагает избить его министр Хвостов и как преданно охраняет его осведомленный об этом гнусном намерении товарищ министра Смолич.
Наутро начальник охранки Комиссаров доложил министру Хвостову, что всю ночь квартира Снарского была погружена во мрак и никакой оргии не состоялось. Запрошенный по сему случаю журналист Михаил Снарский сообщил, что Распутин в тот вечер был крайне занят делами и выезжал в Царское Село.
Вскоре, однако, министру удалось установить истину. Он узнал, что в ту ночь Распутин, Снарский, Манусевич-Мануйлов и Лерма с хором цыган весело прокучивали выданный на «оргию» аванс в отдельном кабинете Палас-театра.
Проснулся Игорь в два часа дня с мучительным сознанием, что его жестоко одурачили. Манусевич разыграл его, как последнего дурака. Пристав, явившийся на вызов охранника в Казачий переулок, потребовал у его благородия документы и, конечно, доложит о случившемся Константину Никаноровичу.
