Игорь смягчился, попытался идти медленно, в ногу.
— Вы совершенно правы — в политике я очень несведущ, но мне кажется, что каждый честный человек…
— Бросьте, милый, — задушевно перебил его Мархлевский. — Стоит ли говорить! Кричи, не кричи, а революция все равно сметет все это к черту.
Игорь принагнулся и заглянул соседу под козырек.
— Вы революционер? — спросил он пытливо и требовательно.
Мархлевский усмехнулся.
— В лазарете вы меня за толстовца приняли, — ответил он, — а теперь революционером величаете. А я ни то, ни другое. Хотел бы замуж, да маменька не велит, — добавил он дурашливо и горько. — У меня мать чудесная. Такой другой не сыскать. Мы с ней вдвоем живем. И кофе пить очень любим. Но все-таки, скажу вам, — перебил он себя, — я настолько умен, что кое в чем разбираюсь и на пуришкевичскую глупость не пойду.
— А я пойду, — холодно ответил Игорь и взял под козырек. — Честь имею!
Двадцать третьего сентября царь прибыл из ставки. Царица сообщила ему о назначении Хвостова[21] министром внутренних дел, а Константина Никаноровича Смолича его товарищем как о деле решенном. Царь подмахнул указ. Вырубова благословила Константина Никаноровича иконкой. Баронесса фон Флеше в своем особняке на Каменноостровском проспекте дала блестящий раут, первый в этом сезоне. Константин Никанорович был нарасхват. Он принимал дела, знакомился со служащими, перемещал, увольнял, назначал, вел переговоры с нужными людьми, ездил за информациями к Вырубовой, имел свидание с Распутиным, представлялся царю и царице. Он был упоен своим могуществом.
Все эти обстоятельства и дела не давали Игорю возможности подойти к старшему брату вплотную и разговориться на свободе. Однако все же ему удалось кой к чему приглядеться и вывести свои заключения. Константин Никанорович встретил его весьма благосклонно. Чин поручика гвардии, полученный вне очереди, Георгиевский крест, молва о личном подвиге Игоря — все способствовало тому, чтобы товарищ министра отнесся к младшему брату со вниманием. Игорь же не хотел высказываться перед братом начистоту. Неизменно вежливый по отношению к брату, он не был ни навязчив, ни холоден. Он заходил только тогда, когда его звали, оставался ровно столько, чтобы не показаться лишним. На рауте у баронессы Игорь перезнакомился со множеством людей, так или иначе вершивших распутинскую политику. Воспитанный, сдержанный, строгий, не бросающий слова на ветер молодой Преображенский офицер и георгиевский кавалер всем понравился. Фон Флеше очень сочувственно отозвалась о нем Константину Никаноровичу.
