.
Через временный военный суд в Ачинске прошло довольно большое количество дел связанных с оскорблениями представителей власти. Например, дело стрелка Карпа Усенкова об оскорблении императора[26] или дело стрелка Батыргарея Султангарея об оскорблении унтер-офицера[27]. Были распространены и криминальные дела, а также дела о самострелах. Так, был приговорен к каторге стрелок Абу-бакир Ахметш за умышленное нанесение себе раны с целью увольнения с военной службы[28].
Одно из самых интересных дел Ачинского временного военного суда – процесс над стрелком Андреем Вагайцевым, об оскорблении поручика Неймана в 1908–1909 гг. Вагайцев в качестве прислуги состоял при Неймане, откомандированном из полка для исполнения обязанностей заведующего пересыльной частью при управлении Ачинского уездного воинского начальника. Поручик избил стрелка за то, что тот грубо с ним разговаривал, а в ответ на угрозу зарубить ответил: «Руби, руби, я не боюсь». По словам стрелка, он болел и пытался отпроситься в лазарет, ничего дерзкого не говорил. Нейман считал иначе и цитировал слова Вагайцева в день конфликта: «Голова болит… я ложусь спать очень поздно, встаю рано. Посмотрите на мои руки – они как у рабочего. Я сегодня даже еще ничего не ел. Все вам работать и работать, и за это даже хорошо не поешь. Я не скотина».
Служивший в полку с 1 ноября 1905 г. Вагайцев ранее под следствием не был, дисциплинарных наказаний не имел. За оскорбление поручика был приговорен к одиночному заключению в тюрьме на четыре месяца, с последующим переводом в разряд штрафных и потерей преимущества по службе[29].
Несмотря на подобные прискорбные истории, сибирские офицеры были уверены, что отношения между ними и нижними чинами отличаются в лучшую сторону, чем у полков в европейской части страны. Штабс-капитан Августус Е.Ф. писал в Красноярске: «Нигде, вероятно, в России офицер не стоит так близко к солдату, как у нас. В большинстве случаев сибирский стрелок не смотрит на офицера как на «барина», фланирующего по казарме в часы занятий. «Паря» лезет из кожи, чтобы не отстать от офицера, лучшего стрелка, гимнаста, лыжника. Он знает, что в долгий зимний вечер офицер найдет время, придет в казарму, прочтет веселую книжку или расскажет что-нибудь про японца или китайца»[30].
Большинство нижних чинов в полку были призваны из сибирских губерний, но были стрелки и из европейской части России: Прибалтики, Малороссии, Поволжья. В списках нижних чинов встречаются представители всех вероисповеданий империи. Второе место после православных составляли мусульмане. Служили и стрелки иудейского вероисповедания, причем командование целенаправленно стремилось, чтобы во всех полках дивизии их было примерно одинаковое количество. Так в 1913 г. из стоявшего в Канске 32-го Сибирского стрелкового полка для уравнения в 29-й полк были переведены 22 стрелка иудейского вероисповедания, в 30-й полк – 3 стрелка
