, хоть и разной всегда длительности, что напрямую зависит от степени накала страстей и градуса трезвости исполнителей, и с некоторыми незначительными изменениями, вносимыми в спектакль по ходу игры. Кто-то от кого-то – или Рая от Электрика, или он от неё – спрятал
выпивку-заначку. Один предусмотрительно спрятал, а другой, удачливый, нашёл и выпил в одиночку или, и так случается, найти никак не может, а оттого и сердится и негодует; ради разнообразия они меняются ролями. Вот и пружина этого сюжета. Здесь ни модерн, ни постмодерн не ночевали. Просто, доходчиво. Как в жизни.
И другие несогласия у них бывают. На почве политики (Рае нравится вождь Либерально-демократической партии, Электрику – лидер коммунистов). Или искусства, например, вместе увиденного в телевизоре. Ювенальной ли юстиции, нужна она нам или нет. Но вот до драки дело не доходит. Веротерпимы. Если, по нынешним-то временам, понятнее выразиться: толерантны.
Гоняется Электрик за Раей с криком и с палкой по пустой, без построек, разрушенных и испиленных давно уже на дрова, ограде. Упала – обо что-то, может быть, споткнулась – Рая вниз лицом, перевернулась резво на спину, руки вверх, как кошка лапы, вскинула – будто когтями защищается от хищника. Подбежал хищник – Электрик к жертве – к Рае, замахнулся на неё палкой, яростно ей, повизгивающей, что-то сообщает. Тут же к ней низко наклонился, словно заглядывая ей в глаза. Палку в сторону немного погодя отбросил, помог Рае подняться. Пошли они в дом. Чуть не под ручку.
Занавес опускается. Но поклониться зрителям актёры не выходят: договорились – ясен смысл.
– Вот такие мы бывам, – говорит Галина Харитоновна.
Молчит Коля.
– Хоть телевизор не смотри. Свои артисты. Кажен день. Пошли вон, тока не салуюцца, а вроде тока что дрались.
Коля молчит.
– Вчерась чудили – вдвоём мутузили, как тузика, Флакона. Как ишшо тока не убили?.. Потом пошли все вместе пить – орали песни. А у тебя чё-то стряслось? – спрашивает Галина Харитоновна, глядя на сына. – Тебя как в воду опустили.
– Нет, – говорит Коля, глядя на Камень. – Ничего не стряслось.
– Сидишь, угрюмый, как старик, – говорит Галина Харитоновна. – Не заболел?
– Да нет. Здоровый.
– Случилось чё-то? Признавайся. Я же идь вижу.
– Ничего не случилось, – говорит Коля.
– Да ты не скажешь, – говорит Галина Харитоновна. И говорит: – Повеселее раньше был, таким-то не был. Читай молитву: прими на Себя скорбь мою, Заступница, отгони от меня тоску, Никола милостивый… И развеет.
