Отец пропускает мои речи мимо ушей. Несколько раз во время беседы я замечаю, что он не сводит глаз с моего рта. Мне приходилось слышать, что губы — лучшая деталь моей внешности. Вдобавок я приложила усилия к тому, чтобы мой голос звучал мелодично. Когда я только начала говорить, он был чуть выше, а его тембр — чуть резче. Отцу мой голос по душе, это я вижу, хотя в целом он склонен отнестись ко мне с неприязнью. Но он из тех мужчин, которым нравятся женщины, да и они по большей части находят его привлекательным. Это очевидно. Несколько лет назад он нарушал святость брачных уз, говорят мне его глаза, а взгляд, ненароком брошенный на него женой, подтверждает это; я уверена, что когда-нибудь он изменит ей снова.
— Я не даю никаких обещаний, — предупреждаю я их обоих с самым чистосердечным видом. Кое-кто думает, что мне достаточно всего лишь открыть какую-то тайную дверцу и прислушаться. Однако все не так просто; я объясняю, что не всегда могу поймать нужную волну. — Каждый случай — особый, — добавляю я. — Но, возможно, мне удастся вам помочь.
На этом необходимое вступление закончено. У отца нет вопросов; жену интересуют практические подробности. Нужен стол, но все согласны, что в кухне не та обстановка. Стол придется вынести в гостиную. Дополнительные стулья уже одолжили у соседей, говорит жена, как пациент, считающий своим долгом сообщить врачу, что выполнил его указания и явился на обследование натощак. На улице тормозит машина.
— Вот и мальчики! — восклицает жена. Ей не терпится начать. Она вскакивает, но машина чужая; сыновья еще не приехали.
— Можно пока взглянуть на ее комнату? — спрашиваю я.
Отец интересуется, зачем. Так легче настроиться, объясняю я.
— Не понимаю, что это значит, — досадливо бросает он мне, точно иностранке, которая отнимает у него время, лопоча что-то на своем нелепом языке. — Пойду принесу стулья.
Его жена ведет меня наверх, в комнату дочери. Тихонько открывает дверь, словно боясь разбудить спящую девушку. Шепчет: «Здесь». Стоя на пороге бок о бок, мы заглядываем в маленькую комнатку: там стоят двухъярусная кровать с небольшим письменным столом вместо нижней койки и комод, а рядом, на ковре, как раз хватит места, чтобы улечься одному взрослому. Кивнув, делаю шаг вперед. «Я вас оставлю», — говорит хозяйка и бесшумно затворяет дверь за собой.
Под столом валяется комок из юбки с колготками. Кровать не застелена, на ней журнал. По комоду разбросаны тюбики губной помады и тени для век. На столе ноутбук; полицейские наверняка уже изучили его и обнаружили то, что все девушки скрывают от своих родных, но охотно выкладывают друзьям и псевдодрузьям в интернете; на сей раз это ничего не дало. Все прочее в комнате выглядит нетронутым. Это важное условие: вещи пропавшей должны оставаться на своих местах, иначе магия не работает. Если бы тут произвели уборку, можно было бы сразу отправляться восвояси. Но здесь все так, как мне надо.
