— На допросе я заявил: вполне возможно, что я и говорил нечто подобное.
— Ну и молодцом! Легкая уступка во имя главного: Советский Союз и дело социализма превыше всего. Так что вы избрали неплохой выход… Но тогда… чем это объясняется? — он указал на спину профессора.
— Видите ли, этот молодой человек потребовал, чтобы я назвал сообщников. «Сообщники»! Неслыханно!
— Ага, значит, участие в преступной организации! Тогда, конечно, речь зашла и о вредительстве. Шпионаж и террор тоже по вашей части, не так ли?
— Он велел мне все изложить в письменном виде.
— Понятно. Расхождение во взглядах, — он снова указал на спину профессора, — произошло на этой почве.
— По-моему, не составляет труда вычислить это, — с досадой произнес Андриан.
— Вот тут вы ошибаетесь, профессор. Есть люди, которые считают упорство, отрицание вины излишним…
— Излишним?
— Вот именно. Некоторые полагают, что проще назвать какое-нибудь имя… скажем, человека, о котором наверняка известно, что он и без того уже здесь, а может, еще в прошлом году…
— Почему я должен клеветать на других? Ведь тем самым возводишь поклеп и на самого себя!
— Если бы знать, что есть хоть какой-то смысл в подобной защите… Если бы была уверенность, что во всем этом кроется какое-то рациональное зерно… Но здесь и следа нет логики или здравого смысла. И я ставлю вопрос так: разве не преступление жертвовать собою, придерживаясь разумных и нравственных норм, которые в данных условиях недействительны?
— Советуете мне не останавливаться перед оговором?
— Нет! Ведь и сам я пока еще не принял окончательного решения. Я «признался», к примеру, что получил таинственное письмо. Это очень понравилось молодому человеку. Тогда я «признался», что подал оговоренный в письме знак, означающий мое согласие. Это также понравилось следователю. Теперь остается лишь один спорный момент, благодаря которому я все еще считаюсь «подследственным». Я утверждаю, что не успел получить сигнал к началу деятельности, поскольку «бдительность следственных органов», то бишь мой арест лишил неизвестных злоумышленников такой возможности. Это выражение: «бдительность следственных органов» — также очень пришлось юноше по сердцу. Зато ему не нравится, что та же самая бдительность помешала мне завербовать других участников организации. На этом пункте мы пока что застряли. Но, глядишь, и удастся выкарабкаться.
— Вас не расстреляют?
— Думаю, что нет. Я рассчитываю лет на десять — пятнадцать.
