Однажды Энди Свища поймали фашисты и выбили ему много зубов. Он стал похож на пишущую машинку. Это были те самые парни из третьего класса, у которых он, злой пэтэушник, отнимал жвачку.
— Эфо фамое непияфное, — сказал Энди Свищ.
— Смешно, — сказал Зацовер, — хожу живой еврей, а бьют тебя.
— Пофому фо вы вфе фкоты, — сказал Энди Свищ.
12. Ребе Зацовер сказал:
— Я написал роман. Всем романам роман. Некоторых людей смастерили только для того, чтоб они встали во фрунт и записались в герои моего романа. Идет такой Хрен Хреныч. Мысленно стучит по ступеням шпорами. Представляет, что сделает с женой и дочерью, когда вернется с работы. Кладет ладонь на дверь, толкает. А там вместо двора-колодца — а ничего. Я ещё не придумал. И так вот они живут, добрососедствуют. Сжимают в руках мясо ближнего своего. Облизывают в полусне горькие губы. Некоторые даже любят детей и ходят в музей посмотреть на квадрат Малевича. Глядят: квадрат. А за ним — а ничего. Малевич не придумал. Смертная жизнь. Сами себя опишите с ног до головы. Что скажешь, Энди?
— Дерьмо. Мало наркоты и приключений.
13. Ещё Энди Свищ сказал:
— Слушай, только двадцать процентов женщин любят минет. Ты понимаешь, только каждая пятая тёлка любит сосать. Остальные делают это через силу. Я не хочу, чтобы мне сосали через силу. Я уважаю женщин.
— Уваженья мало, борись за их права, — сказал ребе Зацовер.
— А вообще нам нужна тёлка. Просто чтобы рядом была. Без женщины мужчина превращается в куль с говном.
14. Ребе Зацовер опустошил запретную спальню, а вещи жены сложил в четыре пакета и расставил по углам. Он почувствовал себя в заброшенном магазине. Он обнял зелёный велосипед и лёг рядом с ним. И почувствовал себя в заброшенном театре. Лучше магазин.
15. И въехала незнакомка Таисия, и молча поставила рыжий чемодан, и уснула. От неё пахло цветами и водкой.
— Она как та девочка из девятого класса, на которую посматривал, а подкатить не решался. Как та кофейная попутчица в лазоревой футболке, в поезде с юга на север. Совокупный образ всех барышень, о коих грезил в полусне, — поэтично сказал Энди Свищ.
А ребе Зацовер подумал, что незнакомка Таисия будет лежать там, где лежала жена, и его улыбка стала запятой.
16. Незнакомка Таисия вытащила пачку рваных, но крупных купюр и отправила Энди Свища вставить зубы. А Зацовера посадила рядом, перед пустым экраном.
— Вот у вас обычный трубко-лучевой кинескоп, корейский, — сказала незнакомка Таисия. — А половина страны мечтает о таком же, но жидко-кристаллическом, плоском, как небо. Что скажешь?
