– Письмо касается ее высочества, и ответа не нужно, так приказал герцог. Можно передать вам?
Клодина вынуждена была взять письмо, хотя она охотно оттолкнула бы его. Как мог герцог так неосторожно посылать ей письмо через этого человека? Она разорвала конверт в его присутствии и прочла заключавшиеся в нем несколько строк:
Клодина!
У Вас – необычайный характер и сообразно с этим правильно поймете необычайное. После ваших слов у меня только одна просьба: останьтесь, несмотря ни на что, другом герцогини, пусть мое признание не заставит вас избегать Альтенштейна! Это не нужно для вас. Даю слово, что вы можете довериться мне.
Адальберт.
Клодина быстро пошла дальше, держа в руке конверт и письмо.
Пальмер проводил ее и почтительно помог сесть в карету. Он даже уложил ее шлейф с нежностью матери, озабоченной бальным туалетом дочери, и отошел с глубоким поклоном. Лакей захлопнул дверцы.
– До свидания! – воскликнул он, когда лакей сел на козлы и экипаж тронулся, потом со смеющимся лицом вынул бумагу из рукава. – Такие вещи надо держать крепче, прекрасная Клодина, – пробормотал он и прочел записку при свете фонаря.
С довольным видом, напевая опереточный мотив, Пальмер пошел в свою комнату в нижнем этаже. Там он зажег гаванскую сигару, растянулся на кушетке и еще раз перечел записку. Он и так знал ее содержание: он тайно читал все, что писал герцог, издали по движению его пера, а если это не удавалось, то распечатывал конверты. Сегодня же обошлось и без таких затруднений. Герцог перед тем, как вложить бумагу в конверт, взволнованно вскочил и заходил по комнате, так что содержание записки стало доступно зорким глазам секретаря. Но все же было приятно владеть оригиналом.
«Его высочество, кажется, сделал немного резкий приступ, а она с добродетельной суровостью оттолкнула его и пригрозила не приезжать более. Теперь он просит ради герцогини отказаться от этого жестокого решения и обещает исправиться, думал он. Все развивается вполне логично – ничего нельзя сказать против. Она умна и не удовольствуется тем, чтобы украшать голову герцога рогами, а захочет помогать в управлении: ведь все эти дамы думают исправить не совсем ясное положение так называемыми добрыми делами. Они хотят отблагодарить несчастного, попавшего под их власть, показать народу, что его любимый владыка попал в достойные руки. Они желают, чтобы перед ними падали на колени и называли их «добрым ангелом страны». Их интересы всегда направлены на мелочи; только умнейшие видят, чем можно воспользоваться близ них, а в данном случае среди ближайших нахожусь я!»
