– К другому, Клодина, к другому? Если бы я был уверен в этом! – страстно сказал он.
Она ничего не ответила.
Герцог с отчаянием повернулся и пошел к двери, но вернулся.
– Неужели вы думаете, что не все требования чести будут соблюдены? Неужели думаете, что я могу вас унизить? – спросил он.
– Ваше высочество делает это, говоря мне о любви в комнате своей больной супруги, – отвечала она.
– Если вы так принимаете это… – горько сказал он.
– Да, так, клянусь вам, так! – воскликнула девушка вне себя.
– Клодина, прошу вас! – прошептал герцог и так быстро заходил по комнате, что пламя свечи заколыхалось и стало еще темнее…
Он снова подошел к ней.
– Вы знаете, что мой брат, наследный принц, внезапно умер перед кончиной отца, двенадцать лет тому назад? – спросил он.
Она утвердительно наклонила голову.
– Но вы не знаете, что тогда велись переговоры с Х-ским кабинетом о бракосочетании принцессы Елизаветы с моим братом. Уже было решено, что брат поедет в X. посмотреть невесту. Когда кончился траур, поехал я и попросил руки принцессы.
– Это была ваша воля, ваше высочество.
– Нисколько! Эта свадьба была лишней тяжестью, принесенной мне короной. Принцесса Елизавета, ничего не подозревая, смотрела на меня своими большими, детскими глазами, зная о моих намерениях так же мало, как о переговорах относительно женитьбы моего покойного брата. Она легко воодушевилась, и я без труда завоевал ее сердце; в то время я был в высшей степени равнодушен к женщинам: лучших я не знал, остальные казались мне ужасно скучными. Принцесса сначала стеснялась меня – я не выношу, когда женщины постоянно витают в высших сферах. Я ненавижу всякую экзальтированность, то прыгающую до небес, то смертельно печальную, и сначала почти приходил в бешенство при потоках слез… Позднее то, что меня отталкивало, стало мне совершенно безразличным… Я всегда был внимательным супругом и довольно снисходительно относился к капризам жены с тех пор, как она заболела. Я уважаю ее, как мать моих детей, но мое сердце было спокойно и становилось тем равнодушнее, чем больше росла ее привязанность. Я ничего не могу поделать, никакие рассуждения не изменили бы этого. И тогда я увидел вас. Я знаю, вы осудили все последовавшее затем и спаслись бегством в свою лесную идиллию; но меня непреодолимо влекло к вам, и я нашел вас еще более неприступной, чем прежде, – встретил другом герцогини…
Его лицо дрогнуло.
– Хорошо, Клодина, я прощаюсь теперь, – продолжал он, – но еще одна просьба – скажите, вы любите другого?
