«Все будет хорошо, — успокоил он себя. — Я не один, нас двое, мы уже взрослые, мы справимся».
— Кахрамон, не отставай, — услышал он голос Сардора. — Нам нужно успеть добраться до северного тракта и до ночи прибыть в Пскент. Поторапливайся, друг.
— Я здесь, я еду, — ответил он и слегка пришпорил коня.
Большой северный тракт был очень старой дорогой. Выложенный огромными неровными каменными плитами, он на протяжении многих сотен лет служил единственным путем, по которому торговые караваны из соседних государств, расположенных на юге, шли на север — к Адженту и дальше в другие страны. Но уже давно прекратились дружеские отношения с соседями. Никто не знал, что сейчас происходит на южных рубежах страны. Доносились смутные слухи, что там идут бесконечные войны. Но до тех пор, пока границы были неприступны и хорошо охранялись, причин для беспокойства не было. Тем не менее, этой дорогой теперь мало кто пользовался, и она постепенно начала зарастать травой. Каменные плиты потрескались и покрылись землей и песком.
На востоке взошло солнце, и в его весенних лучах мир вокруг заиграл новыми свежими красками. Ярко зазеленела трава на обочине и в просветах между плитами, создавая причудливые узоры. Первые полевые цветы пробили себе дорогу сквозь каменистую сухую землю и наполнили прозрачный воздух тонким ароматом. Друзья скакали уже несколько часов по пустынной дороге. Ни один человек не проехал им навстречу и никто не пытался их обогнать. Дома остались позади. Впереди перед ними раскинулась покрытая зеленой травой степь, по которой, почти не сворачивая, и был проложен северный тракт.
— Как думаешь, мы успеем до захода солнца добраться до Пскента? — спросил Сардор.
— Не знаю, — ответил Кахрамон. — Я никогда раньше не выезжал дальше своего дома и нашей школы. Надеюсь, что мулла Кадыр все правильно рассчитал и к вечеру мы доберемся до укрытия. Очень не хотелось бы проводить ночь в степи.
— Как там наш ценный груз? — Сардор повернулся всем корпусом к другу.
Письмо и сверток с книгой находились у Кахрамона. Он держал книгу за пазухой, а письмо в дорожной сумке, которая была перекинута через его левое плечо.
— Давай нести книгу и письмо по очереди. Один день я, другой день ты. Что скажешь, Кахрамон?
— Согласен, — не возражал тот. — Странная это книга. Мне порой кажется, что она усиливает биение моего сердца. И как будто от нее исходит тепло, — он слегка похлопал правой рукой по свертку, лежащему за пазухой.
