Знание-сила, 2003 № 11 (917) | страница 86

Во исполнение данного мне Вами поручения я по возвращении в камеру, принял вид человека чрезвычайно потрясенного допросом следователя. Я сообщил, что меня обвиняют якобы в участии в контрреволюционной организации, за которую грозит расстрел, что я ни в чем не виноват, вот теперь со мной будет, и т.д.

Что следователь чрезвычайно строг, что обещает принятие против меня еще более ужасной меры, о которой я ему и даже сказать не могу и пр.

На другой день я рассказал гр. Рубанову, что, якобы, следователь частично рассказал имеющие у него против меня материалы, и я вижу, что против меня есть улики, и что не лучше ли сознаться во всем, поверив следователю о льготах. Гр. Рубанов уверял, что следователь своих обещаний не сдержит, что они пользуются только для вскрытия дела. Что якобы ему при допросе, в случае сознания, тоже обещали льготы, а он уверен, что вот именно тогда его и расстреляют, что он не верит обещаниям следователя. Все время он чрезвычайно волновался, постоянно хватался за голову, приговаривая: «Вот положение, вот ужас».

К концу дня, в течение которого я вел себя человеком совершенно потерявшим голову, я сказал т. Рубанову: «Иван Григорьевич, я все-таки верю, что в интересах ГПУ действительно облегчить положение сознающихся и тем идущим на встречу следователю и облегчающим раскрытие преступлений, а потому и учитывая угрозы следователя, я решил сознаться. Просил его совета, как поступить. Он сначала насупился и ничего не ответил, только взялся за голову и сказал: «Боже, боже, что с нами делают».

Когда же я еще раз спросил его совета, то он мне сказал: «Сергей Андреевич, тяжело давать совет в таком деле, может быть как раз лучше то, что Вы решили, как я могу Вам давать совет, когда я сам не знаю, как поступить, голова идет кругом. Если бы я поверил в то, что мне облегчат участь, я подписал бы свое участие в организации, но ведь Вы понимаете, я должен буду потянуть за собой других лиц, кроме того, я должен буду сказать, что я участвовал в организации из-за наживы, и от меня потребуют указания, откуда и получал денежную помощь, а я такой не получал».

Когда я ему сказал, что я окончательно решил сознаться и писал заявление ГПУ о вызове на допрос, это на него произвело сильное впечатление. Он долго сидел задумчивый. А потом сказал: «Вот теперь, Сергей Андреевич, всем лучше, Вы пришли к определенному решению, сделали решительный шаг, теперь Вам не придется так долго думать и мучиться».