Со мной было кончено еще до того, как я успел коснуться мяча. Во втором тайме я не выдержал, повернулся к зрителям за воротами и крикнул:
— Хороши болельщики! Да вы их от гола избавили, и не одного!
Но они только еще больше разошлись: им ведь этого и нужно было — чтобы я сорвался.
Я заявил шефу:
— Ничего не выйдет, они меня не потерпят, так что отпустите меня, и дело с концом.
Он говорит:
— Подожди до конца сезона.
— Не могу, — говорю. — К тому времени я совсем свихнусь от страха, что вы меня опять поставите играть на своем поле.
— Послушай, — говорит он. — Даю тебе слово, что не поставлю.
— Нет, шеф, я не выдержу, — говорю. — Ну какой мне от этого толк? Да и команде вовсе не полезно каждую неделю перестраиваться заново.
— Это уж мое дело, — говорит он. — Если я стерплю, так ты и подавно можешь.
— А я не могу, — говорю, и в конце концов он мне сказал:
— Ну ладно, поставлю тебя в список переходящих, если тебе от этого легче. Но если передумаешь, сразу вычеркну.
После этого я чуть приободрился: все-таки я знал, что есть предел и это без конца тянуться не будет. По сути, конечно, я просто спасался бегством, и Алф Харкер так злорадствовал, что раза два я чуть было не передумал, только бы досадить ему как следует, но в душе я понимал, что остаться не могу. Конечно, тогда я бы по молодости лет так этого не определил, но теперь задним числом понимаю, что во мне говорил чистый инстинкт самосохранения.
Я все еще играл во встречах на чужих полях — почти во всех, а Харкер играл на нашем, но остальные ребята начали ворчать. Они предпочли бы, чтобы все время играл я, но знали, что из этого ничего не получится, и в конце концов Ронни Уилкинсон, капитан, пошел к шефу и сказал, что они так больше не согласны — каждую неделю менять тактику, пусть кто-то один из нас играет. Ну, естественно, я на своем поле играть не мог, а потому после этого и на чужих уже не играл.
Один-два клуба предлагали меня взять, но они были классом ниже, и меня это пока не устраивало. Потом, ближе к весне, мной заинтересовался "Лидс юнайтед". Они договорились с "Роверс" об условиях, их менеджер приехал на стадион поговорить со мной, и я сказал: да, я согласен. Я себя не помнил от радости.
И тут в субботу Алф Харкер получает травму, а мы через неделю принимаем на своем поле "Арсенал" в четвертьфинале кубка. Деннис Грейвз сказал:
— Тебе придется играть, Рей, он к тому времени еще не встанет.
А я говорю:
— Что? На своем поле? Да вы же знаете, что будет. Поставьте кого угодно, только не меня. Хоть мальчишку подающего, и то лучше будет.
