— Пластическая операция! Здесь Герц из Вены. А он — настоящее живое чудо. И не говори, что ты сожалеешь о моем прежнем сломанном носе!
Он поцеловал ее еще раз, теперь уже легко и просто, и с коротким, извиняющимся смешком повернулся к наблюдавшему за ними Ван Хайдему.
— Простите за эмоции, Ван Хайдем, — сказал он.
— Ну что вы, что вы… — улыбнулся голландец.
— Прошло так много времени, — сказала Хилари, — и я… — Она слегка покачнулась. — Я… пожалуйста, можно я сяду?
Том Беттертон поспешно усадил ее на стул.
— Конечно, дорогая. Чувствуй себя как дома. Эта ужасная поездка! И авиакатастрофа. Бог мой, как ты спаслась?
Итак, передача информации была полная. Об авиакатастрофе здесь было все известно.
— У меня после нее такая ужасная путаница в голове, — сказала Хилари, виновато улыбнувшись. — Постоянно все забываю, плохо соображаю, и еще у меня появились страшные головные боли. А каково было увидеть вместо тебя совершенного незнакомца! У меня в голове сейчас все перепуталось, дорогой. Надеюсь, что не буду для тебя обузой!
— Ты? Никогда! Тебе просто нужно немного успокоиться, вот и все. Времени для этого у тебя здесь будет предостаточно.
Ван Хайдем тихо направился к двери.
— Оставлю вас, — сказал он. — Потом вы проведете свою жену в регистратуру, хорошо, Беттертон? А пока, я думаю, вы хотите побыть наедине.
Он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
И тут же Беттертон упал на колени перед Хилари и зарылся лицом в ее грудь.
— Дорогая, дорогая, — повторял он.
Опять она почувствовала предостерегающий нажим его пальцев. В его шепоте, таком тихом, что его едва можно было различить, звучали настойчивость и мольба.
— Продолжайте. Здесь могут быть микрофоны… ни в чем нельзя быть уверенным…
Это правда, сомнений нет. Ни в чем нельзя быть уверенным… Страх… тревога… неопределенность… опасность… постоянная опасность… Хилари чувствовала, что ею был насыщен воздух.
Том Беттертон сел на корточки.
— Какое счастье видеть тебя, — ласково сказал он. — И, знаешь, все как будто во сне, как будто только кажется. У тебя тоже такое чувство?
— Да, тоже… как сон… здесь… с тобой… наконец. Это кажется сказкой, Том!
Обе руки она положила ему на плечи. Глаза ее смотрели на него, на губах играла легкая улыбка.
Здесь могут быть не только микрофоны, но и смотровые отверстия.
Хладнокровно и спокойно она оценивала то, что видела вокруг себя. Нервный мужчина приятной внешности тридцати с лишним лет, напуганный до полусмерти, дошедший до точки, мужчина, вероятно, прибывший сюда полным самых радужных надежд и превратившийся в… в «это».
