Сидевший за столом улыбнулся, и улыбка его была очень усталой.
— О да, так и есть, — сказал он. — Такие думают, что знают истину, понимаете? Это всегда опасно. Ну а мы совсем другие. Мы скромные, незаметные люди, не рассчитываем спасти мир. Мы всего лишь подбираем один-два разбитых кусочка или раз-другой поворачиваем гаечный ключ, когда случаются перебои в работе. — Он задумчиво постучал пальцем по столу. — Если бы я только знал немного больше о Беттертоне! Не о его жизни и поступках, а о бытовых, ежедневных мелочах. Над чем он смеется? Что заставляет его ругаться? Кто были люди, которыми он восхищался, и кто сводил его с ума?
Полковник взглянул на него с любопытством:
— А как его теперешняя жена? Вы допрашивали ее?
— Несколько раз.
— Она не может помочь?
Сидевший за столом пожал плечами:
— Пока не помогла.
— Вы думаете, она что-то знает?
— Она, конечно, не признается, что знает что-нибудь. Хотя все признаки налицо: тревога, горе, переходящее в отчаяние, волнение, но отсутствие каких-либо предварительных намеков и подозрений. Супружеская жизнь в полном порядке, никаких стрессов и так далее, и так далее. По ее мнению, он был похищен.
— А вы ей не верите?
— У меня есть большой недостаток: я никогда никому не верю.
— Хорошо, — медленно произнес Уортон. — Думаю, нужно собрать о ней побольше сведений. Что она из себя представляет?
— Совершенно обычная женщина, какую можно встретить каждый день за партией в бридж.
Уортон понимающе кивнул:
— Это еще более все усложняет.
— Она сейчас здесь, ждет встречи со мной. Будем опять все ворошить с самого начала.
— Ничего другого не остается, — согласился Уортон. — Хотя лично я не могу этим заниматься. Просто не хватает терпения. — Он поднялся. — Ладно, не буду вас задерживать. Не намного же мы продвинулись.
— К сожалению. Вы можете устроить тщательную проверку донесения из Осло. Оно вселяет надежду.
Уортон кивнул и вышел из кабинета. Оставшийся поднял трубку и сказал:
— Я приму миссис Беттертон сейчас. Просите.
Он сидел, уставившись в пространство перед собой, пока не раздался стук в дверь и в кабинет не вошла миссис Беттертон. Это была высокая женщина лет двадцати семи. Самым отличительным признаком была пышная шапка огненно-рыжих волос. Под их великолепием лицо казалось каким-то незначительным. У нее были сине-зеленые глаза и светлые ресницы, которые так часто сопутствуют рыжим волосам. Он заметил, что на ней совсем не было косметики. И размышлял над значением этого, пока здоровался с вошедшей и приглашал поудобнее устраиваться в кресле около стола. Отсутствие косметики склонило его к мысли, что мисс Беттертон в действительности знает больше, чем говорит.
