— Так получилось, — промямлила я, желая от стыда провалиться сквозь пол. — Папа, я…
— Ты настоящий позор на мои седины! — грозно заявил отец. Потом не сел, а рухнул в ближайшее кресло и принялся горько вздыхать, массируя при этом виски.
Я пристыженно опустила голову, чувствуя, как глаза щиплет от слез обиды. Конечно, отец вправе негодовать и призывать на меня все кары небесные. Но… Я все-таки ждала, что он проявит хоть какое-то снисхождение. Я как-никак никого не убила и ничего не украла. Просто неожиданно вышла замуж. Разве это преступление?
Стало так обидно, что я готова была расплакаться. Сдерживало лишь то, что в комнате присутствовало слишком много постороннего народа. Нет, я не унижусь до такой степени! Отца тоже можно понять. Он разгорячился, успел обвинить во всех мыслимых и немыслимых грехах Дариана, а тут такой поворот! Получается, его единственная и любимая дочь умудрилась выйти замуж за злейшего конкурента, и ему придется принести извинения за все, сказанное в сердцах!
— Не смейте кричать на свою дочь! — вдруг грозно сказал Дариан. Встал со своего места и подошел ко мне.
Я удивленно подняла глаза, почувствовав теплую тяжесть руки новоявленного супруга на своем плече. Ой, что это он? Приятно, конечно, что он встал на мою сторону, но… В чем-то отец прав. Я действительно поступила дурно.
— Ваша дочь — самая замечательная девушка, которую я когда-либо встречал! — продолжил Дариан, и его голос зазвенел от негодования. — И вообще, я очень рад, что она повстречалась мне на пути!
Я так растрогалась от столь внезапной и эмоциональной речи в мою защиту, что опять едва не разрыдалась. Надо же, какой все-таки Дариан милый! Какая жалость, что нам все равно придется развестись!
— Как трогательно, — вдруг подал голос виер Норберг, который до сего момента достаточно безучастно наблюдал за происходящим, отойдя от меня в сторону. — Вы, виер Дариан, стало быть, желаете сказать, что не жалеете о своем скоропалительном браке?
Это был подлый ход. Подлый и очень неожиданный. Я почувствовала, как рука Дариана дрогнула на моем плече.
— А это не ваше дело, — грубо огрызнулась я, поспешив супругу на помощь.
И тут же пожалела о своей дерзости. Нет, виер Норберг ничего мне не сделал и не сказал. Просто его глаза на какой-то миг изменили свое выражение и стали поистине нечеловеческими в своей жестокости. Нестерпимо захотелось рухнуть перед ним на колени и повиниться во всех своих грехах: нынешних, прошлых и, на всякий случай, будущих.
