Лира отпрянула назад. Перед ней, по ту сторону, расплывалось огромное пятно, словно клякса воска. Оно растекалось во все стороны, истончаясь, и расслаиваясь. Тонкие его пленки в потёках истончались до сеток, выгибались, и вот уже шевелились белёсо-жёлтые нити. Эти проклятущие корневища, от одного вида которых Лиру затошнило, и сердце заломило в сдавленной груди. Корни словно бы знали, что она внутри. Они, подобно слепым змеям, утыкались в поверхность сферы, пытались впиться в неё, водили по ней отростками, соскальзывали. Хотели проникнуть внутрь.
А вскоре ливень перестал, и весь каньон, все горы и даже река зажелтели, блестя влагой в лучах дневного светила. Сети собирались в переплетения, извивались огромными змеями в бесконечных узлах. Тра на стенах форта лили кипящую смолу из огромных желобов, пытаясь сдержать новый натиск -- на этот раз натиск не солдат, а змеящихся корней. Но куда было этим примитивным методам против целой стихии?
И было ли это садистским методом внушения величия через страх, но корабль Лиры направили прямиком к осаждаемому форту. И картина действительно заставляла содрогнуться. Желтовато-белёсые корни, словно лозы дикого плюща, цепляясь за мельчайшие выступы и неровности скал, ползли на них. Тра подкатывали к краю стены форта тяжёлые круглые котлы с кипящем варевом и выливали по металлическим желобам содержимое вниз. Корни тут же съёживались, меняли цвет на тёмно-серый. Но почти мгновенно по трупам обожжённых лоз карабкались новые, уже стремительнее направляясь на движение. Корни либо обладали глазами, либо какой-то сторонний наблюдатель, видевший из укромной позиции всё поле боя, направлял их.
Так змея реагирует на движение мыши перед ней, до броска ещё в точности повторяя траекторию движения жертвы, сливаясь с ней в едином ритме. И вот -- бросок. Хотя корни не бросались, а монотонно и неумолимо наступали. Просто наползали своей жёлтой массой, поглощая пространство. Те тра, что попадались им на пути, опутывались нитями, превращаясь в мумий. И растворялись в тугом клубке. Не оставалось даже одежд. Только металлическое и каменное оружие позвякивало об пол бойниц.
Некоторые защитники не спешили сдавать рубеж. Они ловко вертелись, припадаяя то на одно, то на другое колено, выгибаясь и крутясь, кривыми лезвиями рассекая воздух. Тянущиеся щупальца беспомощно опадали, обрезанные клинками. Вокруг некоторых воинов образовывались целые горы рассечённых корней. И они как бы оказывались замурованными в стенах. Стенах, которые сами же создали. Но наплыв этой белёсой материи был настолько мощным, что тра буквально тонули в ней. Вот один котёл под натиском дал крен на катящихся брёвнах. Несколько воинов пытались вытянуть его в прямое положение, но корень словно сообразил, в чём дело, и массив сплетений подтолкнул накалённый бронзовый бок. Котёл опрокинулся не в желоб, залив площадку кипящим маслом. Волна хлынула, затопив воинов тра, не успевших отступить, увязших по пояс в рубленной плоти корней. Следом за волной масла прошлась по гарнизону волна дикого вопля.
