Великое переселение - Дмитрий Дмитриевич Романов

Великое переселение

(роман)

Пролог

Тучная фигура чёрной тенью метнулась вдоль стены в отсветах пламени. Раздался жестяной треск и гул рассыпающихся камней. Толстые ноги, увешанные гирляндами из плодов, кусков бирюзы и костей принялись вытаптывать сумасшедший танец, вздымая жёлтую пыль. Она поднималась к лиловым сводам пещеры и вплеталась в чад и дым.

Вот вскинулись руки в бубенцах. Вот посох неистово описал дугу, вторую, третью, завертелся так быстро, что остался виден только его шлейф. И птичьи перья хлопали в скрученном воздухе.

Из-под тяжёлой металлической маски блеснули клыки. Из разорванных ноздрей вырвался пар, и глаза в провалах чужого страшного лика блестели неистовством.

Наконец фигура замерла.

- Оракул желает говорить! - крикнули из толпы.

Их бардовые и зелёные одеяния в полумраке пещеры, озарённой пламенем костра, походили на толщи драгоценных камней. Тот, кого назвали оракулом, грузно привалился к стене. Его облачение весило столько же, сколько само тело. Но ритуал тяжелее смерти! О том знал каждый житель гор.

Наконец, хрипло рыча, оракул поправил сползшую маску и вскинул голову.

- Первые летят! На огонь-птице, на меч-змее! - вырвалось из клыкастого рта.

Он бешено заревел и принялся махать посохом в сторону сводов пещеры, где проглядывался уголок красного неба. Трое писарей в серых накидках записывали каждое его слово на листах пергамента, поднося свечи.

- Первые потерялись в чёрном брюхе! - вновь кричал он, а затем продолжил на почти незнакомом здесь никому наречии, уже тише - Сос! Сос! Просим посадку! - затем он повалился на каменный пол, а из его рта повалила пена.

В углу у сталагмита сидели двое, внимательно наблюдая за оракулом. Один из них, в красной тоге, на которой было вышито золотое колесо с чуть искривлёнными спицами, придвинулся к другому, почти неразличимому во мраке камней, и прошептал что-то ему на ухо. И не успели писцы поставить последний росчерк, как эти двое встали и вышли из пещеры в красные сумерки гор.

Солнце уже зашло, и багряная медь облаков стекала следом за горизонт по ультрамариновому небу. Раскинула стремительные крылья неведомая птица, в тишине капель лилась бубенцами по холодным камням, расторгая тягучий мрак. Хотя ночь надвигалась, и надвигалась неминуемо быстро. И с вьющегося ветрами Великого Севера подымались бледные Сёстры - два извечных ночных светила, два глаза Чёрного Брюха.

А почти в самом зените зажглась яркая звезда. И не место было там для неё, но двое вышедших из пещеры знали, что за гость мерцал в небесах. А сиял он всё ярче и ярче, переливаясь сиреневым опалом. Знали они про поверженное божество, несущее в себе священное семя. Упадёт оно, разобьётся, но семя донесёт в целости. Так было, так будет. И ждёт его весь заснеженный Ваджар. Потому что это случается раз в тьму лет, но постоянно, неизменно. Божества приходят и уходят. Несут они в себе разные формы, разный свет и тепло, и смысл их посланий в тайне. И не им, этим двоим букашкам, не всем букашкам империи внутреннего и внешнего Ваджара и остальных четырёх континентов того не изменить. Ведь как написано "за внешними обличиями скрыт истинный смысл - единая природа реальности, и её видимая двойственность".