Шокко-колло без огня всегда казался горячим из-за добавленного под танец пестика сока свежесобранного чили.
Постепенно горечь перца и аромат какао соединялись с щепоткой таинственных благовоний и превращали шоколад в напиток богов.
Оставалось только процедить тягучие ниточки сквозь перепончатое крылышко летучей мыши.
Я любила наблюдать, как струйки спиралью укладывались в высушенные коробочки марринии, тягуче растекаясь по дну. При желании можно было подцепить упругую каплю на мизинец и осторожным язычком проверить: "Готово, да!"
Коробочки были так малы, что умещались в три пальца. Стоило поднести к носу готовое шокко-колло, как глаза сами по себе закрывались, и душа улетала к небесам, не требуя в этом мире ничего, кроме тишины.
Медовый шоколад обожают все дети, но аромат волшебного лакомства предназначен был не для каждого. Детям это лакомство недоступно.
Первый глоток огненного шоколада - посвящение в тайны взрослых.
Божественный напиток способен даже мертвеца поднять с жертвенного костра и заставить бить ошпаренной задницей в бубен, исполняя танец весенних туканов.
Ах, мама, волшебница моя!
- 10 -
Когда мерцающий свет, подобно жидкой лаве, застывал в глубине звездных зрачков, мать можно спрашивать о чем угодно. Ложь не возбраняется при свете дня. Лишь лунный свет потворствует искренним чувствам. Это странное свойство я уяснила, будучи младенцем, когда приходилось крохотными ладошками теребить сонные щеки матери в ожидании сказки перед сном.
Печальные рассказы повествовали о синеглазой девочке, которую хитростью заманили в дикую деревню, лежащую далеко за черными скалами, откуда лишь быстрокрылый кондор, мог передать привет родным краям.
Мать никогда не рассказывала о своих заповедных снах. На этот счет у нее тоже были гордые табу. Для меня они до сих пор кромешная тайна, ни на ползрачка не приоткрыты. Уверена, что высохшее кукурузное поле, широким кольцом отделившее нашу деревню от остального мира, уж точно, никогда не снилось принцессе из города Уснувших Надежд
Дыхание матери становилось все глубже и спокойнее, наконец, голова утонула в подушках, и безмятежная улыбка перечеркнула усталое лицо. В глазах отразились звездные блики. Ноги ступили на лунную дорожку, и она пошла над озером к теплому свету, мерцающему впереди.
Под ладонью билось сердце младенца. Она знала, что родится мальчик. И, где бы ни лежал его путь, какие бы лихие пожары и молнии ни бушевали над головой, эта лунная дорожка выведет сына из любой беды.
