Возмущенные граждане приходили к мэру с требованием перенести захоронение на кладбище. Но власти города лишь разводили руками. Никакого склепа они не видели. Сплетни не рассматривают, а уважаемые домовладельцы имеют право хоронить своих предков в любом месте принадлежащей им территории, хоть в собственной гостиной.
– Что же вы это наделали, господин Карми! – возмущалась Анна. – Я теперь и по городу спокойно пройти не могу. Все любопытные пристают. Просила же вас не лезть туда, где заперто. Доброе место не запрут. Выпустили Джинна! Покойники себе сидят тихо, никого не трогают. Сроду ни одного призрака здесь не встречала. А вот опасаться живых теперь приходится. Не ровен час, нагрянут в дом. А если еще и с пистолетами? Ума хватит…
Фил мысленно сопоставлял открытый гроб и кости, найденные в саду, хотя прямой связи между всем этим не наблюдалось. Да и как кости могли бы попасть в сад Карми, когда дверь была заперта, и они с отцом еле-еле ее открыли? Да, прямой связи быть не могло. И все-таки что-то упорно твердило ему, что связь существует. В последнее время ему даже самоубийство Лукреции казалось одним из звеньев этой цепи.
Но как ни странно, хотя он подозревал Анну в причастности к череде этих ужасных событий, он вычеркнул из списка подозреваемых Иштвана Беркеши. Венгр регулярно заходил в гости и принимал живейшее участие во всех делах семьи Карми. Его помощь часто бывала просто неоценимой, он моментально решал все возникающие проблемы, которые Ленни с завидным упорством выстраивал на пустом месте. Эти два мужчины были разными настолько, насколько разнятся огонь и вода. Насмешливый Иштван обладал быстрым умом и непостижимой логикой, которая помогала ему тут же разложить по полочкам любую ситуацию. Ленни же был весьма неряшлив в своих оценках, забывчив и простодушен до крайности. Но эти два человека оказались для Фила единственными близкими существами, к которым он шел за поддержкой или с вопросами. С Александрой у него всегда были холодноватые отношения, а Магги была мала. Что же касается Анны, то он избегал встречаться с ней. Она казалось ему воплощением злодейства, ловко скрывающегося за маской доброжелательности. Суетилась ли она по дому, или перечисляла набор продуктов, купленных к обеду, Фил во всем усматривал потаенный смысл. Он очень надеялся, что рано или поздно Анна выдаст себя, и тогда ее удалят из дома навсегда. Почему-то он никогда не думал о том, что уволить ее было бы можно, а вот удалить… разве только выкупить у нее флигель. Остальные слуги были просто слугами, с которыми и поговорить не о чем.
