— Дела — а… — Я осторожно почесал затылок.
Хм, и ведь не пристегнёшь меня к этому переполоху. Взрыв в городе услышать не могли, это точно. «Крысы»? А им какой прок сообщать об этом администрации? Хотя — я… Край же говорит, что они сегодня с утра мотались к Фабричке… «как к себе домой». Среди «трюмников» есть люди администрации? Зачем? На хрена они нужны на свалке‑то? Учитывая, что администрации верфи и солдатам пофиг даже на Меллинг… точно, глупость.
Но ведь бегали же «трюмники», и из Фабрички их не гнали… хм. Да ну, к чёрту! Голова и так не ахти работает, ещё и над этими загадками голову ломать? Меня оно не касается. Пересижу этот шум в городе, и свалю домой.
— … Рик? Ри — ик! — Я встрепенулся и вопросительно уставился на зовущего меня Края. — Ну, наконец, очнулся. — Фыркнул дядька Край. — Как себя чувствуешь?
— Вроде бы, ничего. В голове немного шумит, но… — Договорить мне не дал заурчавший живот. Да так громко, зараза! Край усмехнулся.
— Ну, раз жрать охота, значит, в себя приходишь. Встать можешь?
Я кивнул, выбираясь из‑под одеяла, и опустил ноги на холодный дощатый пол, покрытый темно — коричневой краской.
— Могу. — Убедившись, что действительно способен встать, кивнул я.
— Славно. Тогда, одевайся… и я жду тебя на кухне. Поедим, поговорим… — Бронов аккуратно хлопнул меня по плечу и, поднявшись со стула, покинул комнату. А я потянулся за своими вещами, аккуратно сложенными на открытой полке тумбочки, стоящей в изголовье кровати. Хм, и рюкзак стоит рядышком. Замечательно. Спасибо, дядька Край, чтоб я без тебя делал?
Неделю! Целую неделю Меллинг стоит на ушах. По улицам города беспрестанно мотаются патрули гарнизона, поток хабара со свалки иссяк, превратившись в тонкий ручеёк. Солдаты, выставленные по периметру «китового кладбища» ловят «трюмных крыс»… Кто‑то, получив пинка, вылетает в город, гол как сокол, или с минимумом хлама в рюкзаке, а кого‑то, заломив руки и пустив юшку, волокут в гарнизонную тюрьму. Свалка пустеет… На первый взгляд. А на самом деле, откуда‑то повылазили целые отряды, которых «трюмными крысами» язык не повернётся назвать, и шерстят кладбище дирижаблей…
Это что ж такое я утащил, раз такой кипеш поднялся? А в том, что причиной этой странной суеты стал нечаянно устроенный мною взрыв, сомнений нет. Вырвавшиеся со свалки, клиенты Края, сдавая ему свой скудный хабар, не жалели эпитетов и мата, описывая допросы, устроенные им гарнизонными… Естественно, рассказывали они это не по доброте душевной, а из желания поднять цену на сохранённые остатки хабара, лишь чудом не перекочевавшие на склады верфи… Но когда третий клиент подряд говорит, что германцы чуть ли не поселились в старой части свалки, «у взорванного кита», а по всему кладбищу рыскают команды «трюмников», подчиняющихся непосредственно начальнику гарнизона, капитану Гроссу… в общем, сомнения в том, что целью их поиска являются те самые шкатулки, что до сих пор лежат у меня в рюкзаке, отпадают сами собой. Эх, один — единственный взрыв, совсем маленький, между прочим, а сколько проблем… Кстати, с содержимым шкатулок я так до сих пор и не разобрался. Залитые по самый срез непрозрачной резиноподобной массой, они тревожили моё любопытство. Особенно, мне было интересно, почему их не забрали при демонтаже «кита», а вместо этого заминировали хранилище… да ещё и абы как… Ну, глупость же. Раз, это такая важная вещь, могли бы просто изъять шкатулки, да закопать их где‑нибудь. Так ведь, нет…
