Константин держал в руках четки Нектария, и ему казалось, что они горят огнем и сейчас обожгут ему пальцы.
– И что же будет, если молитву умную эту творить? – спросил Константин.
– Молитва эта – источник всякого духовного блага, и как сады, напиваясь водою, способны произращать плоды для вкушения людям, так и молитва эта наполняет нашу душу духовною полнотою. Дает нам возможность исполнять всякую добродетель во славу Божию и во спасение нашей души. Умное делание есть в полном значении слова самая существенная и истинная жизнь нашего духа. И если мы не ощущаем в молитве потребности, какую чувствует в телесном дыхании живой человек, то это доказывает только мертвенность наших душ. Подобно тому, как мертвец не имеет нужды в дыхании, пище и питии.
В пещере воцарилась возвышенная тишина, которую нарушал лишь треск поленьев в очаге. Нектарий смотрел на огонь, и на его смуглом, морщинистом лице играли огненные блики.
– Учись, радость моя, имяславию, – сказал он. – Так же, как ты дышишь, так и молитва должна непрестанно струиться в существе твоем!
Константин понял торжественность момента и ответственность, которую возложил на него афонский пустынник. Он почувствовал, что сейчас старец передал ему самую важную тайну в мире как эстафету, чтобы теперь он нес ее дальше. Константин упал на колени перед Нектарием и поцеловал руку старца.
– Спасибо, отче!
– Неси, Костюшка, свет молитвы, береги и сохраняй тайну эту до нужных времен.
– Скажите, отче, а что с вами дальше было?
– А дальше началась на Афоне смута, у старца Дисидерия много учеников появилось, вот и разделился Афон на приверженцев и врагов имяславия. Старец Дисидерий еще задолго до возникших споров с несколькими монахами покинули святую гору и переселились на Кавказ. Император Александр II пожертвовал в 25 верстах от города Сухума участок земли, на котором и был основан Новый Афон. Там раньше был древний храм апостола Христа Симона Кананита. Старец Дисидерий, хотя и был приписан к братии Ново-Афонского монастыря, но любил глубокое уединение. Вместе с ним все время был старец Иларион, который тщательно записывал все его изречения. А потом и книгу написал по этим высказываниям – «На горах Кавказа». В 1907 году на деньги Великой княгини Елизаветы Федоровны и была издана эта книга. Ох и начался после этого сыр-бор! – сокрушенно покачал головой Нектарий. – Иерархи церкви осудили книгу, называли имяславие «хлыстовщиной», а монахов, следующих древним традициям умного делания, – еретиками. Имяславцы стали испытывать всяческие притеснения со стороны духовных и мирских властей. В общем прислали на Афон летом 1913 года военный пароход с солдатами, которых прежде напоили, а потом и пустили на погром монахов, – Нектарий тяжело вздохнул и подбросил в огонь сушняка. – Солдаты окатывали имяславских афонцев сильнейшей струей холодной воды, били прикладами по голове и по чему попало, таскали за волосы, бросали оземь… – У Нектария выступили слезы, и голос его задрожал от ужасных воспоминаний. – Колотили, Костюшка, беспощадно! Ударяли ногами, железными кочергами, сбрасывали с лестниц четвертого этажа, кололи штыками… Убитых оттаскивали в просфорню. В ту же ночь было похоронено четверо невинно убиенных… Наконец иноков с колотыми, резаными ранами загнали на пароход и повезли в Одессу. Там их остригли и отправили кого в тюрьму, кого на поселение, кого куда. Начались для иноков-имяславцев страстные годы. Им запрещали служить, погребали по мирскому обряду, а порой и без отпевания. А ведь многие, Костюшка, прожили на Афоне не один десяток лет. Даже к царю-батюшке в Царское Село ездили на аудиенцию имяславцы. Государь принял посланников милостиво и выслушал всю их историю. Государыня императрица Александра Федоровна была настолько растрогана, что не удержалась от слез. Государь письмо написал иерархам, да те не приняли во внимание, – Нектарий замолчал, раскачивая головой. – Не вняли ни государь, ни церковная власть предупреждению, что если не восстановят поруганную честь Имени Господнего, то навлечет это на народ и страну великий гнев Божий и тяжкие кары.
