— Ольга Викентьевна Гаврилова.
— Документы?
— Чистые.
— Может быть, ты и в партии состоишь?
— Да, с декабря восемнадцатого. Я, Макс, инвалид. Контузия, припадки, на ногу хромаю…
— Ну, вот и славно, — кивнул он, закуривая. — У меня как раз людей не хватает.
— Где «у тебя»?
— Специальная группа Региступра.
— Разведка?
— Не совсем. Посмотри вот, — и он достал из кармана фотографию.
— На кого смотреть?
— На этого.
— Ну, и что я должна увидеть?
— Это Бирзе — известный анархист.
— Кому известный? — подняла взгляд Мария.
— Ну, он говорит, что был твоим близким другом.
— Не был.
— Вот и я так подумал…
9
Встречу организовал Николай Горбунов. Познакомились они в Питере летом семнадцатого года. Тогда Горбунов еще не был большевиком, а состоял в организации «межрайонцев». Чуть ли не член ЦК, но подробности этого периода не слишком хорошо сохранились в памяти, да и не принципиально. В девятнадцатом, летом, пожалуй, даже ближе к осени, Горбунов появился на Украине. Он был уполномоченным РВС Республики в Тринадцатой и Четырнадцатой армиях. Тогда и сошлись ближе, хотя друзьями так и не стали. Николай Петрович был более ученым, чем революционером — организатором, чиновником, служащим — чем командиром Красной Армии. Макс Давыдович же, в ту пору, и «помнить забыл», что когда-то собирался стать врачом. Он был офицером, командиром Красной Армии, коммунистом, наконец, — пусть и не совсем большевиком в классическом понимании термина, — но никак не функционером. И, тем не менее, оба они, каждый по своему, симпатизировали один другому. И не то, чтобы гадостей не делали — что уже не мало, — помогали, если появлялась к тому необходимость.
Так и теперь. У Кравцова возникли проблемы и он обратился к Горбунову. Макс перехватил бывшего уполномоченного РВСР в Баумановском училище, заранее выяснив, где и когда Николай Петрович проводит занятия. Они встретились в коридоре — по видимости случайно — потискали друг друга в дружеских объятиях, поулыбались, коротко переговорили и разошлись каждый своей дорогой. Но перед расставанием Кравцов попросил об услуге, и Горбунов не отказал. Обещал попробовать, что совсем не мало, поскольку соответствовало действительности: сам он прямого доступа к вождю уже не имел, однако хорошо знал Фотиеву и был знаком «кое с кем еще». Так или иначе, двадцать второго ноября в Военную Академию телефонировали из Кремля, точнее из Секретариата Политбюро, и попросили «позвать к трубке командарма Кравцова». Внешне все выглядело так, что Владимир Ильич сам вспомнил о Максе Давыдовиче и, почувствовав себя лучше, позвал старого знакомого в Кремль. Не чудо. Не редкость. Не невидаль заморская, хотя у некоторых заинтересованных лиц и должно было засвербеть. Кравцов же, вроде, из обоймы выпал. Слушатель Академии не персона, не член ЦК. И однако, кое-кто слышал и то, что вождь не просто «товарища Кравцова» в гости позвал, а вызвал к себе, в личный свой кремлевский кабинет «командарма Кравцова». Две большие разницы, как говорят в Одессе. Просто День и Ночь.
