— Тогда, переходим к следующему вопросу, — закрыл тему Кравцов. — Что с Лесником?
— Я перепроверил все, что возможно, — Стецько оказался человеком не только быстрым в стрельбе и решительным в действиях, но и обстоятельным, понимавшим, где кончаются авантюры и начинаются дела. — Чудес не бывает, Макс Давыдович, он просто уголовник. Последний раз мелькнул у Блакитного…
— Блакитный? — переспросил Макс. — Что-то знакомое… но никак не вспомню.
— Пестушко.
— Ах, вот оно что! Так Пестушко ведь анархист-максималист, нет?
— Бандит! — коротко и зло ответил Эдельвейс. — Только идею, сука, замарал! Ничем он, Макс Давыдович, от петлюровцев не отличался, одно название, что анархист. Нестор Иванович приказал найти и повесить. Живодер, ублюдок. С тем же успехом его и в эсдеки записать можно.
— Можно. — Не стал спорить с очевидным Макс. — Он в девятнадцатом даже комиссаром был… А что Лесник?
— Лесник в регулярных войсках не служил. В Мировую — дезертир, в Гражданскую — по бандам.
— Держим мы его крепко?
— Вот здесь он у меня! — сжал кулак Стецько. — Я его, Макс Давыдович, крепко за яйца держу. Крепче чем вы меня, ей богу!
— Ну, вы, товарищ Колядный, даете! — «ужаснулся» Кравцов. — Нашли чем клясться! Еще перекреститесь!
— Но по смыслу-то верно!
— Ладно. Допустим, — отмахнулся Кравцов. — Стреляет действительно хорошо?
— С трехсот метров из трехлинейки промаха не дает. Проверено.
— А с оптикой справится?
— Ну, мы попробовали «обуховский» трехкратный прицел, — сразу же построжав лицом, доложил Стецько. — Справляется. Сейчас достали несколько хороших стволов: «Манлихер», восемь миллиметров, девяносто пятого года и немецкий «Маузер» девяносто восьмого… Это тот, что 7.92. Прицел есть. Австрийский «Райхерт», но он тоже всего лишь трехкратный. Залманович пытается усилить, обещает увеличение в шесть раз… но он часовщик, кустарь. Кто его знает, как выйдет.
— Значит, в худшем случае у нас имеются хорошая винтовка и плохой прицел? — Вопросительно взглянул на Стецько Кравцов.
— Ищем, Макс Давыдович. Где-то же должен найтись «Фус», а он пятикратный. Вполне с пятисот-шестисот метров работать можно, а в городе больше и не нужно. И выстрела никто не услышит.
— Ну, дураков там тоже нет, Витя. Догадаются, вычислят. Оптика должна быть съемная. Выстрелил, зачехлил, ушел. На конспиративной квартире развинтил, спрятал прицел, и пошел с винтовкой за плечом, и чтобы документы были в порядке. И страховка. Один с ним — вроде как, вторым номером, а другой — в пригляд. И чтобы никто не знал, откуда ноги растут.
