— А с ума, значит, не сошел?
— Нет.
— Тогда, что?
— Не знаю, — покачал головой Якир. — Девять дней уже… с этим живу. Проснулся утром, а оно тут, — коснулся указательным пальцем своего лба. — А стреляли в затылок, как и сейчас…
— Он? — Фрунзе не уточнил, кого имеет в виду, но собеседник понял.
— Он, — кивнул. — А еще Молотов, Рудзутак, Каганович, Ворошилов…
— А Серго? — странно, но Фрунзе не спешил закончить этот бредовый во всех смыслах разговор.
— Застрелился в тридцать шестом.
— Серебряков?
— Его застрелил какой-то сумасшедший в тридцать четвертом… Вы не понимаете, я… я года до пятидесятого все помню. Иногда с подробностями… Форму свою помню. У нас в тридцать пятом персональные звания ввели, так мы с Уборевичем командармов первого ранга получили… Кажется, еще Кравцов и Шапошников, но про них я не точно помню… Нехорошо… Вы мне не верите?
— Верю, — в голосе Фрунзе прозвучала вдруг тяжелая нечеловеческая усталость. И еще что-то.
«Тоска?»
Но в этот момент, с легким стуком в дверь, в салон вернулся ординарец Фрунзе.
«Ну, и что мы будем с этим делать?» — молча, одними глазами спросил Якир.
«Будем… жить», — твердо ответил нарком.
Глава 6
Разговор по существу
1
Возвращение оказалось неожиданным, но, тем более, приятным. Вроде сюрприза, или «не ждали», который устраивает тебе любимая женщина. Ты и не надеешься даже, и ночь на дворе, а в дверь стучат. Но не грозно или опасно. Не тревожно, а как-то так, что сердце сразу ударяется в бег. Ты идешь к двери, отпираешь, а на пороге — она. Вступает оркестр, летят фейерверки и брызги шампанского, цветы, белье…
Впрочем, сюрприз получился приятным вдвойне: Рашель уже три месяца работала в Москве. Замужняя или нет, но если «дан приказ ему на запад…». Одним словом, куда партия пошлет. А партия в лице Орготдела ЦК захотела вдруг увидеть товарища Кравцову в своих «тесных рядах» на Старой площади. Товарищ Коротков, едва не слетевший с должности заведующего Орготделом тревожной зимой двадцать четвертого, вдруг вспомнил о Кайдановской — и откуда бы ему ее знать? — и вызвал Рашель в столицу. Возможно все-таки, случайно, но, оглядываясь из сегодня во вчера, пожалуй, что и со смыслом.
«ЦК — это ведь…»
Однако смыслы, как уже бывало в жизни Кравцова в прошлом, множились впустую. Цельной картины событий пока не выстраивалось, а жаль. Макс предпочел бы — чего уж там — жестокий свет определенности блужданиям в тумане, но…
«Человек предполагает, а Партия и ее Ленинский Центральный Комитет
