духовной путаницы. Сгорели ведь не только источники, но и
каталоги, так сказать, пути к данным. Поэтому чудом уцелевшие
от пожара библиотекари были всерьез обеспокоены тем, что кулинар
ные рецепты пятого века до нашей эры с подозрительной легкостью
рядом своих полуобгорелых страниц вписываются в ткань историчес
ких хроник седьмого века нашей эры.
- Форменный винегрет получается, - заметил я.
- Вот именно, - подтвердил Мафилькин. - И теперь мы вынуждены проводить сомнительные культуроведческие исследования, пытаясь отделить зерно от мышей, рецепты от хроник, заклинания от Облисполкомовских Распоряжений. Отсюда происходят и Клумберт, и Пшечневская, и моя головная боль.
- Вам не нравится Клумберт? - спросил я.
- Ах, да не в Клумберте дело, - ответил Мафилькин в раздра
жении. - Дело в культурной ситуации, которую я условно называю "клумбертовской". Дефицит полнокачественного художественного наследия вызвал к жизни феномен духовного нигилизма. Откуда, к примеру, взяться сочетанию квартольного рояля и балалайки, как не из больной головы? Нездоровье заявляет себя основой современной музыки. Взять хотя бы эту повальную моду на атональность. Кто в лес, кто по дрова. Или повсеместно растиражированная техника двух роялей. А с каким остервенением они все педалируют! И в авангарде этой глупой моды как раз
и пребывает приснопамятная Пшечневская.
- Она какая-то наглая, - заметил я.
- Точнее сказать - ангажированная, - заметил Мафилькин.
Клумбертизмом, Комбинатом, дурными Горисполкомовскими пристрастиями.
Приходила тут на днях - просила дать ей озвучку "Чаепития". А я
ей сказал: после вашего исполнения "Апоссионаты" из "Сердца Матери"
вам самое место в красном уголке на Комбинате. Обиделась на правду,
написала в районную газету. Хорошо вам, мой друг, вы молоды, вы
легко засыпаете. А старым-то что делать? разве что наблюдать звезд
ное небо в трубочку. Вы верите в инопланетный разум? Ну ладно, отдыхайте.
6. КАК БЫ АНТРАКТ В КЛУБЕ
x x x
Брокер высмотрел Девицу
в зале Биржи. И тогда
вздумал сердцем с нею слиться
вплоть до Страшного Суда.
Но предивная Девица
взгляд приметив, от стыда
встрепенулась голубицей
и пропала в никуда.
Ночью Брокеру не спится.
Обиходная бурда
деньги, акции, таблицы
отгорают без следа.
Стынет иней на ресницах,
спит в парадных пустота,
календарные страницы
облетают, как с куста.
Но рассвет расставит вещи
на привычные места.
Забурчит гидрант зловеще,
как протухшая мечта,
