Кое-кто из друзей Буниных при известии о болезни Зурова сразу стал настаивать, чтобы он не возвращался в семью. Вопрос этот так и не был решен, хотя, судя по некоторым записям В. Н. Буниной, ему действительно предстояло жить отдельно. Однако волей судьбы он прожил в одной квартире с Верой Николаевной еще 8 лет, до ее смерти. Еще в самые первые месяцы после приезда Зурова во Францию она окрестила его Питомцем, таким он оставался для нее всю жизнь. Его, человека со сложным, но вполне сложившимся характером такое отношение иногда раздражало, но ее альтруизм был безграничен. Той же Т. Муравьевой-Логиновой, которая хорошо знала обстановку в семье Буниных, в ответ на соболезнования по поводу смерти мужа и беспокойство о ее жизни Вера Николаевна написала, что чувствует в себе силы и необходимость жить: «Нужна я и для Лени: он вернулся домой 12 декабря. Таким милым, заботливым и добрым он никогда не был».
И все же болезнь, хотя и редко, но давала о себе знать. Может быть, поэтому так и не был завершен тот самый «Зимний дворец», работу над которым Зуров не прекращал до самой смерти — опрашивал очевидцев штурма, читал все, что издавалось об Октябрьской революции. Замысел был дерзкий и в своем роде уникальный: трилогия о приходе революции в обе столицы и в провинцию. Возможно, эта изнурительная работа и стала одной из причин его болезни. Иногда казалось, что конец романа близок, вот-вот будет поставлена заключительная точка. В. Н. Бунина, славившаяся в среде парижской эмиграции умением доставать деньги на благотворительные цели, начала сбор средств на издание «Зимнего дворца» и в январе 1951 года собрала уже 110 000 франков, но считала, что на издание книги «нужно еще в полтора раза больше». Впрочем, роман все еще писался. В августе того же года она помечает в дневнике: «Расстраивает и медленность работы Лени». В то же время она знает: «Говорить с Леней нельзя. Он начинает волноваться и кричать, что я „срываю его с работы“».
Собранные по подписке деньги ушли на лечение в клинике. Семь лет спустя подписчикам рассылают сборник рассказов Зурова «Марьянка», и они довольны: рассказы в самом деле отменные. У Зурова были замечательные читатели. Историк Г. В. Вернадский писал ему о «Марьянке» из США: «…читаю Вашу книгу — очень хорошо! И не только люди — и звери, и птицы, как живые, и природа так ярко чувствуется, и под современностью проступает глубокая старина». Последний из «царскоселов», поэт Д. Кленовский вторил ему из Германии: «Лишь теперь удалось мне наконец ее <„Марьянку“> прочесть, и я спешу выразить Вам искреннее восхищение! Книга сделана из того превосходного и благородного материала (в самом широком смысле этого слова), который стал постепенно в нашей литературе редкостью и встрече с которым радуешься поэтому особенно. Не могу выделить отдельных вещей, все прочел с наслаждением, чувствую, перечту еще не раз — такое ощущение бывает только при соприкосновении с подлинным произведением искусства! Еще раз спасибо за то, что порадовали меня этой прекрасной книгой! Жаль, что не знаком с другими Вашими произведениями!»
