— Да что вы, — сказал ему пожилой обозный офицер, — какой там гроб. Теперь не до того. Ну, какие на походе гробы. У нас это все, сами знаете, очень просто — в палатку завернули, и все. И кресты некогда делать, — и пожал плечами. Но тут к стоящему поодаль Василию подбежал обозный солдат и сказал:
— Что ты бегаешь да с капитаном говоришь, лучше бы у нас сразу спросил. Имеется в обозе гроб, да еще цинковый, не в вашем, конечно, а в дивизионном обозе, уже давно возят этот гроб.
— Да, был. Я найду, — сказал высокий обозный солдат и, оставив свой закипавший котелок, повел Василия. Они действительно нашли и повозку, и подводчика, белобрысого чухонца из-под Копорья.
— А нам-то что, — сказал каптенармус, узнав обо всем, — берите. Он зря повозку давно занимает, а гроб офицерский. Другой бы подводчик давно его при отступлении скинул бы, а этот, хоть и бессловесный, но упрямый карел — раз ему приказали, он и возил. Положил в него пожитки, а потом приспособил для хлебных буханок. Начальника обоза все же надо спросить.
Тот оказался высоченным и добродушным офицером.
— А, — сказал он удивленно, — подумать только, я и забыл. Ну, если не выкинули, то берите, что за вопрос. Помнится, в начале мая убили офицера генерального штаба — только что прибыл, отправился на позицию и, не доезжая до передовой линии, шрапнельной пулей был убит. Временно, по телеграмме из Петербурга от жены, похоронили его в глубоком тылу — она тогда по болезни приехать не могла. А когда приехала с цинковым гробом за телом, то место, где он был погребен, сдали немцам, и не только то место, но еще чуть ли не на сто верст вглубь отошли. Она, побывав у нас, расспросив, поплакав, вернулась к себе, а гроб, доставленный со станции, так в обозе и остался. Писали ей, запрашивали, а она не ответила.
— Чей же он? — спросил кто-то из артиллерийских офицеров. — Как звали того офицера?
Оказалось, никто и фамилии не помнит.
— Берите, — сказал начальник обоза, — в случае чего адрес вдовы в штабе дивизии можно будет узнать.
— Мы, — рассказывал потом Василий, — без нее сделали все, что надо, пригнали к костелу обозную повозку, перенесли в сторожку этот гроб, а до того кто-то мне посоветовал — я наломал липовых и дубовых ветвей под голову и еще закрыл дубовыми ветками и зелеными листьями днище гроба.
А тут суета, ведь артиллерия собиралась тронуться — уходить дальше, на назначенные позиции, в штабе началась беготня.
— Как там? — спрашивали прибывающих раненых.
