Полк брата был среди тех частей, которые сразу же бросили на прусскую границу. Начались встречные бои, и в пятом часу дня у нас было солнечное затмение.
До того в солнце все веселилось и жило. А тут на реке перестали колотить белье бабы, и голые мальчишки вылезли из воды. Я домой побежал, когда пепельная пелена начала покрывать берег, город, реку, поля. Старый собор постепенно мрачнел, все меньше и меньше становилось света, и тревожно стало. Глаза всех были обращены к солнцу, простые женщины на нашей улице крестились. Солнце тускнело, и тень медленно опускалась на дома, сады и поля.
Когда я добежал до своего дома, все были на улице. На огне свечи я закоптил осколок стекла, и мы по очереди смотрели через бархатную копоть на красное, уменьшающееся, словно пойманное тьмой, солнце.
Всю зелень как серой пылью припорошило. Курицы нахохлились и забились под скамейку, и Ладе было страшно, она, как бы ища защиты, на нас поглядывала, поджимая хвост, держалась у маминых ног. И хотя нас учили, что Солнце прикрывает на время тело Луны, что все это наукой объяснено, но для простых людей, как и в летописях, это было недобрым знамением.
Еще стояли жаркие дни, продолжали гореть торфяные болота, а где-то далеко на Западе уже занята была Бельгия, повалены пограничные столбы, немцы двинулись на Париж, и мы должны были помогать французам.
Уже потом отставной генерал говорил Зазулину, что, выполняя просьбу французов, мы сорвали и уничтожили выработанные за десять лет военные русские планы — ведь наши войска должны были наступать на Вену и уже оттуда на Германию. Но на Западе сделано было так, что австрийцы не объявили нам войны, хотя все загорелось из-за сараевского дела и австрийского ультиматума, — там, видно, знали отлично о наших разработанных на случай войны тайных планах, потому-то Германия объявила нам войну раньше Австрии, а Австрия задержалась на девять дней.
«Трудно представить хаос, который царил в штабах. Мы не имели никакого представления, — писал в дневнике брат, — кто и что справа, и кто слева, и какие силы перед тобой, а в лесах какие тропы и заготовленные заранее немецкие западни. На привале большинство солдат после нервного напряжения в бою засыпает тут же при дороге, в канавах, а проснувшись, усталые и голодные люди не могут понять — где они, куда идут и откуда пришли. Да и у меня усталость такая, что если бы не часы и карта с отметками в планшетке, то и я бы потерял чувство времени и пространства».
