Под кроватью ничего не было. Она подошла к шкафу.
Что-то было в его глазах. Да, говорят, что он недосягаем, подумала она. Как животное, которое нельзя приручить. Только он мужчина.
Пальцы Эммы наткнулись на какой-то предмет. Она отдернула руку и стала рыться в ящике в поисках лампы.
— Что там? — спросил Крейг.
— Не знаю. Что-то тяжелое под шкафом, в самой глубине.
Она присела и осветила пространство под шкафом.
— Это фонарь, — объявила она.
Крейг подошел к ней и опустился на колени.
— Возьми его очень осторожно, так, чтобы он не укатился.
— Старый ворчун, я прекрасно знаю, что делать.
Испугавшись, как бы Бролена не шокировала подобная фамильярность, Митс наклонился к нему и пояснил:
— Это его племянница.
Эмма взяла в руки «Полилайт» и установила луч света на требуемую длину волны. Голубоватый свет прошелся по всей рукоятке фонаря.
— Никаких отпечатков? — спросил Митс.
— Нет, и в некоторой степени это хорошо. Не думаю, чтобы мистер Пейтон пользовался перчатками или протирал все предметы, прежде чем закатить их под мебель. Так что с большой вероятностью можно сказать, что фонарь принадлежит преступнику.
Крейг Нова надел резиновые перчатки и взял фонарь в руки. Он оказался тяжелым. Тотчас ему в голову пришла идея. Он побрызгал на фонарь люминолом, а потом в третий раз задернул шторы.
На рукоятке проявилась голубовато-зеленая туманность, расходившаяся в нескольких направлениях. Кровь.
— Держу пари, что этим он ее и ударил, — сказал Крейг.
Эмма протянула ему бумагу, чтобы он завернул в нее лампу.
— Ты ничего не забыла?
Она нахмурилась, а потом широко раскрыла глаза.
Крейг повернулся к Митсу и Бролену:
— Это то, что я называю предметом в предмете. Предмет можно исследовать на разных уровнях, хотя полицейские часто об этом забывают.
Когда Эмма отвинтила крышку фонаря и осторожно направила три луча своей лампы на батарею, все поняли, о чем он говорил: на плоской поверхности батареи мгновенно появился отпечаток.
Лицо Крейга озарила широкая улыбка. Он указал на изображение, напоминавшее фаланги пальца.
— Полицейские часто забывают о самом главном. Господа, думаю, теперь у нас есть отличный отпечаток большого пальца.
