Пульс у него сейчас хороший; наверное, можно отстегнуться от монитора и сходить в душ.
9.00
Я чиста, я нова. Никогда не была так стерильна.
И это Платт. Хотя в ее случае восторг, думаю, был вызван чем-то иным — не пузырьком шампуня «киви и лайм» и не бесплатным пакетиком кондиционера «персик со сливками», отыскавшимися (спасибо Эдди) в ящиках сестринского стола. Щедрой рукой я пустила в дело духовитые средства и теперь ощущаю себя совершенно другой женщиной (хотя благоухаю, как хорошая миска фруктового салата). Я увлажнила кожу лица, высушила волосы, подкрасила ресницы (а что?) и натянула чистую больничную рубашку. Ну да, она тоже в дурацких цветочках и с прорезью на спине, но по крайней мере накрахмалена до хруста и на ней полностью отсутствуют пятна от кетчупа (в постели очень непросто есть «картофель по-домашнему»). И наконец-то я избавилась от лифчика, надоевшего до смерти; отяжелевшие груди мотаются под рубашкой, как пара тюленят в мешке.
Мой мальчуган определенно реагирует на печенье с шоколадом — лягается и вертится как заводной, живот у меня так ходуном и ходит. Должно быть, он любит печенье не меньше его мамочки.
16.00
Проводила Тома.
Он просидел у меня сорок минут, а потом позвонил кто-то из партнеров и велел ему немедленно возвращаться в контору. Я следила за мужем, пока он говорил («Неужели? Но ведь… понятно. А если… ладно. Да. Хорошо»), и сразу догадалась: что-то случилось, какие-то неприятности. Он то и дело косился на меня и тут же отводил глаза. Закончив разговор, не глядя в мою сторону, захлопнул серебристый телефон и лишь тогда сообщил, что ему грозит командировка в Тусон — надо проработать с одним из крупнейших клиентов фирмы ряд новых договоров на аренду отелей.
Я так и ахнула. Тусон? А я? А со мной что будет? Если меня выпишут домой, как я управлюсь одна? А если оставят в больнице, как выдержу здесь без него?
Том понес какой-то бред насчет того, что все можно устроить. Я ушам своим не верила. Его мама может приехать приглядеть за мной? («Это, конечно, не лучший вариант, Кью, но ей хочется поплотнее с нами общаться, и сейчас, по-моему, как раз подходящий случай…») Я онемела. Не кто-нибудь, а Люсиль? Боже правый, он это всерьез? Какое-то время я молча таращилась на него, а когда обрела дар речи, решительно заявила, что он должен любыми средствами отвертеться от командировки. В следующую минуту — сама не знаю, как это вышло, — меня понесло. Так ли уж ему необходимо партнерство в этой чертовой фирме?! — орала я. А не перейти ли в другую, поскромнее?! Чтоб работа с законными выходными, когда можно побыть в кругу семьи, поиграть с детьми!
