В начале 1929 г. началось массовое закрытие церквей. Помещения бывших храмов использовались под склады, овощехранилища, квартиры, клубы, а монастыри, поскольку они были окружены высокими стенами, — обычно под тюрьмы и колонии. Началось разрушение храмов, памятников старины. В 1929 г. на Рогожской заставе закрыли церковь Рождества Христова, в ней сделали общепитовскую столовую.
В 1930 г. закрыли Симонов монастырь.
В 1931 г. взорвали храм Христа Спасителя. Обратите внимание: на станции метро «Новокузнецкая» стены облицованы светлым мрамором, полы — разноцветным гранитом, по центру на металлических подставках установлены светильники, сидения мраморные. Мало кто знает, что все это было вывезено из храма Христа Спасителя.
Вообще, в 1920-е гг., когда утвердилась пролетарская власть, «по просьбе трудящихся» сломали свыше четырех сот храмов — половину всех, что насчитывалось в Москве. Это было неприятное, духовно холодное время…
* * *
Судя по её выступлениям перед аудиторией, она прекрасно владела и ораторским искусством. Метод убеждения ей привила служба установщицы.
Слушая её, я всякий раз задавался вопросом, как могло
случиться, что в этой хрупкой, небольшого росточка девушке, судя по фотографиям, появилось в душе столько решительности, смелости, выдержки и силы воли, чтобы выдержать суровую службу в органах Смерша во время войны, да еще на таком остром участке деятельности.
— Как вы попали в органы госбезопасности?
— После окончания института меня распределили в Калининский областной отдел народного образования преподавателем русского языка и литературы средней школы, а муж мой — Харитонов Анатолий Иванович — был летчиком. Служил на подмосковном аэродроме «Мячниково». Он стал тогда добиваться, чтобы меня оставили в Москве или направили в часть, в которой он проходил службу.
Наркомат высшего образования на это не давал согласия, тогда друг мужа — полковник Н.А. Мартынов, старший следователь по особо важным делам, работавший в Управлении, которое возглавлял В.С. Абакумов, — рекомендовал меня на работу в НКВД СССР. Вскоре я была приглашена на беседу к В.С. Абакумову, после которой 15 ноября 1942 г. и была зачислена в 10-й отдел Управления Особых отделов НКВД СССР…
— А как вы попали в установщицы?
— 20 ноября 1942 г. помощник начальника отделения Иван Федорович Зернов привел меня на конспиративную квартиру на улице 25-го Октября. В отделе было два отделения: «наружна» и «установка». Я была зачислена в «установку», где и проработала до 1952 г. Кроме этих двух отделений, имелась группа обыска и ареста. В ней было двое мужчин — высокие, плотные, здоровые.
