Что, они приехали убить меня? Какая еще может быть причина? Хотят дать Селии инструкции, как это сделать? Может, все же запереть клетку? Ладно, какой теперь в этом прок.
Клей идет ко мне.
Селия, на шаг позади, говорит:
— Но я никаких указаний не получала.
За Селией идут две Охотницы.
— Выводите его из клетки.
Селия молча распахивает двери.
Теперь я точно знаю: они приехали меня убить. Наверное, отведут куда-нибудь в поле и там прикончат, а может, и беспокоиться не станут — сделают это прямо здесь, рядом с клеткой. И закопают среди картошки. Значит, они убили Маркуса. Мой отец мертв. И я им больше не нужен.
— Выходи. — Голос Селии звучит спокойно.
Я пячусь и трясу головой. Пусть убивают прямо здесь. И я не могу поверить в то, что мой отец мертв.
И тут у меня в голове начинается какой-то зуд — это не Селия, это мобильник. И звенит он не у Охотниц за спиной Селии; ближе. Я чувствую, как что-то вцепляется мне в плечо, соскальзывает на запястье, и за моей спиной материализуется четвертый Охотник. Он такой же здоровый и страшный, каким я его помню. Киеран держит мою руку, наручники становятся видимыми. Свободной рукой я пытаюсь дать ему по морде, но он пригибается, пригибая меня за наручник к земле, тем временем в клетку вбегает Охотница и хватает меня за левую руку. Я успеваю пнуть ее, но тут меня подтягивают к прутьям, замыкают руки за спиной в наручники и два раза сильно ударяют.
— Попробуй еще, я тебе руки вырву, — рычит Киеран мне в ухо.
Великая штука ненависть: когда она есть, все остальное просто перестает существовать. Так что старые уловки работают легко. Я не обращаю внимания на то, что он выкручивает мне руки, на боль, ни на что вообще. Резко запрокинув голову, я бью Киерана затылком в лицо и слышу, как хрустит его нос.
Он взвизгивает, но хватки не ослабляет.
Он заводит мне руки наверх так, что я не могу больше пошевелиться, но все же не вывихивает, так что я поневоле спрашиваю себя, серьезно ли Киеран собирался оторвать мне руки.
Киеран выволакивает меня из клетки и швыряет на землю, но я изворачиваюсь и выбрасываю ногу вверх так, что подошва моего ботинка ударяет его в лицо. Снова перекатываюсь и вскакиваю, но поздно: Охотницы уже оседлали меня, и удар в почку оказывается очень чувствительным.
Я стою на коленях, уткнувшись носом в тропу.
Селия кричит на Клея:
— Это неприемлемо! Я его наставник!
Клей отвечает спокойно. Он говорит:
— У нас есть приказ забрать его отсюда.
Чей-то ботинок опускается мне на затылок и вдавливает меня лицом в землю.
